И когда Фёдора Михайловича называют учителем, то надо иметь в виду, что он действительно великий учитель, но не того, как надо жить, а как жить не нужно. Достоевского по праву можно назвать писателем-мучителем. Но в то же время он и писатель-мученик. Он мучается сам и заставляет жестоко мучиться читателей от сознания своих духовных недугов и своего духовного бессилия.
Г.Петров считает Достоевского величайшим и самым глубоким трагиком мировой литературы. В чём, например, пишет он, сущность трагедии Фауста у Гёте? В том, что, изучив все науки и овладев мировой мудростью, Фауст чувствует себя подобно ребёнку, который ничего не знает. В этом суть трагедии мысли, трагедии ума.
Трагедия Достоевского несравненно глубже. Это трагедия неутолимой жажды всемирной гармонии, жажды всеобщей радости и всеобщего счастья, как для людей, так и для природы. Иван Карамазов у Достоевского стыдится жить. Ему до того стыдно жить, что он хочет покончить жизнь самоубийством, чтобы не чувствовать этого стыда. Стыдятся жить и другие герои произведений Достоевского: Раскольников, Шатов и Кириллов. И не потому, что они мало знают, как Фауст. А потому, что на земле около себя видят много страданий. Они стыдятся быть счастливыми, когда вокруг видят столько страданий. Им совесть не позволяет быть счастливыми. Трагедия героев Достоевского – не трагедия ума, как у Фауста, не трагедия того или иного обманутого чувства (ревности, любви, честолюбия), как у Шекспира, а трагедия совести. Трагедия неудовлетворённой жажды всемирной гармонии, жажды всеобщей радости и счастья. Трагедия от сознания личного бессилия создать эту всемирную гармонию. Трагедия от недовольства самим собой. Трагедия от тупого отчаяния, доходящего до рабской покорности, от дикого и вместе с тем бессильного бунта против страданий.
В романе «Бесы» дана живая и содержательная характеристика героя второго плана Липутина. Это – тёмная, подловатая фигура мелкого провинциального чиновника. Он ревнив и грубо деспотичен в своей семье. Скряга и процентщик. Объедки, остающиеся от обеда, прячет в шкафу, а свечные огарки запирает на ключ. И в то же время Липутин до фанатизма верил в будущую социальную гармонию. В восторженных фантазиях он рисовал себе картины будущей жизни в единой братской коммуне, веря, что такая коммуна придёт и в Россию, и в его губернию.
«Бог знает, откуда берутся такие люди!» – недоумевает главный герой романа «Бесы» Ставрогин, говоря о Липутине.
Десятками художественных образов, созданных гением Достоевского в ряде романов и повестей, писатель объясняет, «откуда берутся такие люди». Липутин – это блестящий образ достоевщины. Он подобен живому ключу для понимания русского большевизма. Липутин – это доведённая до крайности больная душа героев Достоевского. Люди страстно желают красоты, гармонии, радости в жизни. Они недовольны, возмущены недугами окружающей их действительности. Хотят её изменить. Хотят, но не могут. Бессильны это сделать, потому что ничтожны. И от этого негодуют, презирают себя, презирают и других. Мучатся от этого презрения, злобствуют. Мучат себя и мучат своих ближних. Они и палачи, и одновременно жертвы. Вся их жизнь представляет собой непрерывную муку.
Г.Петров пишет, что вся жизнь и самого Достоевского была настоящей мукой. Всю жизнь его мучила мысль о Боге. Во время работы над романом «Бесы» в письмах к А.Майкову и Н.Страхову он признавался:
«Кажется мне, что, наконец, я разрешу вопрос, который мучил меня всю жизнь, вопрос о Боге».
Чтобы правильно понять эту муку Достоевского и всех героев его творений, не следует думать, что вопрос о Боге был у Достоевского вопросом о вере, вопросом религиозным, церковным, богословским или академически философским. Это была у него трагедия совести. Трагедия жажды общего счастья. Общей гармонии и взаимоотношений людей в мире.
Как известно, в молодые годы Достоевский увлекался идеями Фурье. Группа Петрашевского, в которую он входил, приступила к изданию энциклопедического словаря. Его редактором был некто Кириллов, который в предисловии к словарю писал:
«Настанет время, когда и в человеческом обществе, и в самой природе всё придёт в полную гармонию. Тогда не будет ни слёз, ни обид, ни страданий. А каждое человеческое деяние будет актом радости и наслаждения».