22-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Сегодня мне удалось около часа провести за экраном внешней связи в одиночестве, без омерзительного соседства фарсана Сэнди-Ски. Здесь у меня возникла счастливая мысль — передать свой дневник, записанный на кристалле, разумным обитателям планеты Голубой. Пусть он будет весточкой о нашей Зургане. Наше путешествие таким образом пройдет не совсем бесцельно. Это на случай, если посадка на планету из-за фарсанов не состоится.
Наблюдая за Голубой, я задавал себе вопросы: смогут ли разумные обитатели этой планеты прочитать мой дневник? И каковы вообще эти обитатели? Как они выглядят? Быть может, они имеют самые неожиданные и безобразные формы, которые подействовали бы угнетающе на наше эстетическое чувство? Надо спросить об этом сегодня вечером Лари-Ла.
Присутствие на вечерах в кают-компании стало для меня неприятной обязанностью. Но я, надеюсь, искусно подавлял омерзение и даже вместе со всеми смеялся сегодня, когда Лари-Ла рассказывал случай из своей прошлой жизни на Зургане. Рассказ был проникнут неподражаемым юмором. А главное, в нем при описании нашей планеты присутствовали такие живые детали, что я невольно радовался: да, это человек. Но тут же подумал, что фарсан может черпать свои рассказы из юмористического дневника убитого им биолога.
— Скажи, Лари, — спросил я, как только биолог закончил свой рассказ, — как могут выглядеть разумные обитатели Голубой? Похожи они на нас или нет? Смогут ли они понять нас?
Собранное в морщинки смеха лицо Лари-Ла разгладилось, стало серьезным.
— Я уже думал об этом, капитан. Конечно, данных, взятых с экрана квантового телескопа, маловато, но кое-какие выводы у меня уже есть, — сказал Лари-Ла и вытащил из кармана своего широкого экстравагантного костюма шкатулку. Он раскрыл ее и несколько хвастливо продемонстрировал всем кристалл с записью, пытаясь показать этим, что и для него настала увлекательная пора научных исследований. Я вглядывался в танцующие цветные знаки-буквы, стараясь запомнить почерк. У меня отличная зрительная память.
— Вот они, предположения и предварительные данные, — сказал Лари-Ла и, захлопнув шкатулку, продолжал поучительным тоном: — Мир животных планеты Голубой может поразить нас, когда мы высадимся, самыми неожиданными, самыми причудливыми формами. Таких зверей и птиц мы на Зургане не увидим и во сне. Однако многочисленные законы природы приводят к принципиально схожим формам разумных существ на планетах со схожими условиями. А что такое природа? Это огромная кибернетическая машина. Живая природа в процессе своей эволюции, как и кибернетическая машина, действует статистически, по методу проб и ошибок, учитывая успешные и неуспешные действия. Создавая в процессе эволюции мыслящий дух, орган своего самопознания, она стихийно, вслепую миллионы лет перебирает множество вариантов, стремясь найти для высших организмов наиболее рациональное решение, наиболее целесообразную форму. Все эти хвостатые, бегающие, прыгающие, ползающие, четвероногие, десятиногие и прочие животные — все это пробы и ошибки, неудачные варианты, так сказать отходы производства. Высшая целесообразность развития узка. Она приводит, повторяю, на разных планетах Вселенной к принципиально схожим формам для носителей разума. И я думаю, что разумные обитатели очень похожи на нас. Они такие же двуногие, с вертикальной походкой существа, как и мы с вами.
“Любопытно”, — думал я, слушая Лари-Ла.
Но Лари-Ла не был бы подлинным Лари-Ла, если бы тут же не проявил своей несравненной иронии. Его убеждения не всегда выдерживали набегов его же собственного бесшабашного скептицизма. Усмехнувшись и отбросив докторальный тон, Лари-Ла начал говорить о том, что не исключена и другая возможность. И он обрисовал перед нашими изумленными взорами разумных обитателей других планет в самых фантастических, удручающе безобразных формах.
Как все это похоже на настоящего, на живого Лари-Ла!
Конечно, он не фарсан! Или, быть может, прав Вир-Виан, утверждающий, что безусловно добьется абсолютной адекватности фарсана и человека?