24-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Наконец-то я у себя в каюте. Первую половину дня вынужден был провести в обществе фарсанов — то в рубке управления, то перед экраном внешней связи.
В каюте я сразу же засел за клавишный столик, чтобы записать свой сон. Он был настолько конкретен и многозвучен, что я задаю вопрос: сон ли это? Я словно побывал на Зургане. Я страдал от знойного дыхания Великой пустыни, ощущал приятную прохладу северных парков, видел людей, слышал их голоса…
Но сначала коротко о нашей планетной системе. Она не отличается разнообразием. Вокруг центрального светила, нашего солнца, вращаются всего три планеты. Самая ближняя к солнцу — Зирга — настоящее адское пекло. Атмосфера ее давно сорвана мощным потоком светового излучения. Зирга — мертвый раскаленный шар. Среди дышащих жаром гор сверкают озера расплавленного олова и свинца На этой планете можно изжариться в самом термостойком скафандре. Лишь один Нанди-Нан, прославленный астронавт и крупнейший ученый, сумел однажды совершить посадку на теневой стороне Зирги.
Вторая от солнца планета — наша Зургана — колыбель разума и культуры. Ось ее вращения не имеет наклона к плоскости эклиптики. Поэтому у нас нет смены времен года. Зургана в шесть раз дальше от солнца, чем Зирга. Но и здесь чувствуется могучее и жаркое дыхание яростно пылающего светила. Его лучи давно, еще на заре человечества, превратили обширную экваториальную часть в раскаленную, звенящую песками пустыню. Зато на полюсах царит вечное лето с весело шумящей зеленью, с редкими грозами и дождями.
Тутус — самая отдаленная планета, полная противоположность Зирги. Солнце отсюда кажется не больше того шарика, который я проглотил вчера перед сном. Здесь вечные снега, голубые льды, тонкая и ядовитая атмосфера. Планета холодная и неуютная, но более удобная для освоения, чем Зирга. Здесь уже несколько лет существовали небольшие поселения зурган-добровольцев. Они добывали редкие на Зургане металлы. Одно время я, молодой, но уже опытный астролетчик, совершал регулярные рейсы между Тутусом и Зурганой, возил редкие металлы для строителей транспланетной дороги.
Проглотив вчера таблетку приятных сновидений, я улегся в постель и стал вспоминать свой последний рейс на Тутус. Ибо день возвращения на Зургану из этого рейса был для меня самым счастливым днем.
Мой планетолет, задрав в фиолетовое небо тускло поблескивающий острый нос, стоял на ровной площадке небольшого космодрома. В раскрытую пасть грузового отсека поселенцы затаскивали слитки. Дело продвигалось медленно: подъемные механизмы на этой насквозь прохваченной космическим холодом планете часто выходили из строя.
Около поселенцев суетился начальник нашей экспедиции Данго-Дан, нерешительный, слабовольный и ворчливый пожилой человек.
— Не мешало бы побыстрее, ребята, — уговаривал он их.
В это время я, разминаясь после долгого сидения за пультом управления, с удовольствием бродил по снежным долинам и льдистым берегам речки. Вместо воды здесь, дымясь, текла жидкая углекислота. Долго стоял около памятника Тутусу — первому астронавту из сулаков, погибшему здесь при посадке. В его честь и названа эта морозная планета.
Когда планетолет был загружен, Данго-Дан направился ко мне, и я услышал в наушниках его голос:
— Тонри-Ро? Хорошо, если бы ты, Тонри, поторопился. Строители транспланетной ждут металл.
Весил я на этой планетке раз в пять меньше, чем на Зургане. Поэтому быстро, в два-три приема, поднялся на площадку верхнего люка и стал ждать, когда неповоротливый Данго-Дан взберется ко мне.
Сняв скафандры, мы разместились в тесной каюте грузового планетолета. Я — у щита управления, Данго-Дан — сзади.
Планетолет легко оторвался от маленькой планеты и быстро набрал скорость. Трасса Зургана — Тутус была спокойной — ни метеоритов, ни комет. Я переключил планетолет на автоматическое управление и стал мечтать о первой межзвездной экспедиции, которая была приурочена к столетию Эры Братства Полюсов. Меня могли зачислить в экипаж звездолета. Ведь я ученый-астрофизик, второй пилот после Нанди-Нана. Я согласен быть на корабле кем угодно, хоть запасным пилотом. Возглавит экспедицию, конечно, Нанди-Нан.
Погруженный в мечты о межзвездной экспедиции, я чуть не упустил момент, когда надо было переходить на ручное управление. Почти весь экран локатора занимала Зургана — огромный полосатый шар На полюсах находились благоустроенные космодромы. Оттуда металл на грузовых гелиопланах доставляли строителям дороги.