Фарсаны УС № 1-3, 1965

Так будет побеждена извечная жестокость космоса, и светоч разума не погаснет никогда! Факел разума на Зургане будет пылать на всю Вселенную, озаряя космическую ночь, согревая своим теплом не только нас, но и другие, подчиненные цивилизации, предохраняя их от гибели. В этом я вижу величие и космоцентризм человека Зурганы. Некогда зыбкий мыслящий дух станет могучим, будет создавать новые миры и галактики, управлять Вселенной, увековечив свое торжество над гигантскими стихийными силами. А Зургана, наша родная планета, станет столицей космоса, планетой…

— Планетой-диктатором, — насмешливо подсказал один из арханов.

— Согласен с моим ироническим оппонентом, — усмехнулся Вир-Виан. — Но повторяю: диктатура не самоцель, а необходимое средство для достижения грандиозной и благородной цели. Эта цель — сохранить жизнь от враждебных космических сил, возвеличить разум, увековечить торжество мыслящего духа над косной материей. Да, наша Зургана станет столицей космоса и солнцем разума всей Вселенной!

На этом Вир-Виан закончил свою речь и стал медленно сходить с трибуны, всем своим величественным видом выражая презрение к людям, которые не хотят понять его.

— Хау! — закричал вдруг тощий лысый шерон из сектора ядерной физики.

— Хау! — поддержал его еще один шерон.

Этим восклицанием у нас, на Зургане, выражается высшее одобрение. Но этих двух шеронов никто больше не поддержал. Напротив, послышались неодобрительные возгласы, все зашумели.

Нанди-Нан, взойдя на трибуну, поднял руку и долго успокаивал расходившихся участников Всепланетного Круга ученых. Когда настала тишина, он выразил сожаление, что один из выдающихся ученых Зурганы так жестоко ошибается в своих взглядах, в прогнозах на будущее. Только на основе дружбы и сотрудничества с разумными обитателями других миров, сказал Нанди-Нан, можно победить враждебные силы космоса. Эту же мысль высказывали и другие участники Круга.

Обсуждение проектов освоения Великой Экваториальной пустыни под влиянием речи Вир-Виана отклонилось в сторону. Многие выступающие, сказав несколько слов по поводу проектов, начинали возражать Вир-Виану и забирались в непроторенные дебри космической философии.

Всепланетный Круг ученых затянулся, и все начали чувствовать усталость. Наконец, открылись двери и заработали радиально расположенные эскалаторы. По ним люди спускались вниз. Эскалаторы напоминали сейчас многоцветные, шумные, веселые водопады. В этом людском потоке я потерял из виду Аэнну-Виан.

Когда мы очутились внизу, под огромным голубым шаром Дворца, Сэнди-Ски сказал:

— Иди через некоторое время в аллею гелиодендронов, там найдешь меня.

И затерялся в толпе. Меня удивило загадочное поведение друга.

Ослепительный диск солнца только что скрылся за горизонтом. Наступила самая чудесная пора на Зургане — вечер с приятным для глаз полусумраком, с ласкающей прохладой.

Люди не расходились по домам, и дискуссия, начатая там, в Шаровом Дворце, не прекращалась. В сущности, Всепланетный Круг послужил лишь началом обсуждения, и споры, словно выплеснувшись из сиреневого шара, растекались по многочисленным аллеям и паркам, прилегающим ко дворцу.

Дискуссии разгорелись в этот вечер и в каждом доме, в узком семейном кругу, перед экраном всепланетной связи. Проблемы, затронутые учеными, обсуждала вся планета. Через несколько дней от населения начнут поступать предложения, и комиссия Всепланетного Круга, проанализировав и обобщив их, выработает единое мнение планеты по обсуждавшемуся вопросу.

Я свернул в парк электродендронов. Здесь было особенно многолюдно. Парк привлекал людей свежим, бодрящим воздухом. Широкие и плотные листья электродендронов весь день поглощали лучистую энергию могучего солнца А сейчас, с наступлением темноты, деревья выделяли избыток анергии в виде электрических разрядов. То и дело раздавался сухой треск, вспыхивали, на миг озаряя густеющие сумерки, короткие молнии. Листья вели между собой электрическую перестрелку, озонируя воздух.