Корабль резко, рывками бросало из стороны в сторону. Я беспомощно катался по каюте, отскакивая от стен, как мяч. Наконец, уцепился за ножку клавишного столика и взглянул на тревожно мигавший аварийный сигнал. Две красные вспышки и одна белая… Метеоритная опасность!..
Я живо представил, словно со стороны, картину судорожных движений нашего звездолета в космическом пространстве. Корабль, очевидно, попал в метеоритную тучу, и он то ускорял полет, то замедлял его, лавировал, уклонялся, избегая грозной встречи с крупными метеоритами. Мелкие обломки, взрываясь, барабанили по сверхпрочной обшивке корпуса, не причиняя особого вреда. Корабль напоминал сейчас огромный грохочущий колокол, по которому с чудовищной силой били тысячи молотов.
Скорее в рубку управления! Надо немедленно найти ближайшую границу метеоритного облака и вырваться из него.
Держась за столик, я поднялся и бросился к двери. Неудача! Крутой поворот корабля, и я снова покатился по полу. Ползком все же добрался до двери. Нажал кнопку, и дверь автоматически открылась. В узком коридоре мне было уже легче. Упираясь руками в стены, я дошел до лестницы и уцепился за перила. Поднялся в кают-компанию. Наполненная грохотом гнетущая темнота кают-компании изредка прерывалась кровавыми вспышками аварийной лампочки. Резкий удар, и лампочка погасла. На противоположном конце кают-компании — дверь в рубку управления. Нажимая кнопку, я пытался открыть ее и застопорить в открытом состоянии. Но автоматика управления дверью, видимо, вышла из строя. Дверь не открывалась.
Что делать? Пока я размышлял, дверь неожиданно, после резкого толчка корабля, сама пришла в движение. Она то открывалась, то, звеня, со страшной силой захлопывалась. Когда дверь открывалась, из рубки управления вырывался белый сноп света. Теперь надо проскочить в дверь так, чтобы не быть раздавленным.
Цепляясь за наглухо прикрепленные к полу кресла, я добрался до взбесившейся двери. У пульта управления сидел, прикрепившись к креслу, Тари-Тау.
— Тари-Тау! — крикнул я как можно громче в открытую дверь. Молодой штурман обернулся. И меня словно озарило — человек! Тари-Тау — человек! Фарсан не может так бесподобно вести себя. На побледневшем лице Тари-Тау я увидел неподдельную растерянность и даже страх. Бедный мальчик! Он, конечно, растерялся, попав в такой неожиданный и опасный переплет.
— Освободи место! — прокричал я. Несмотря на опасность, в моем голосе звенела радость. — Встань сзади кресла.
Дверь оглушительно захлопнулась и через секунду снова открылась. Тари-Тау уже стоял сзади кресла, вцепившись в спинку.
Я прыгнул в рубку и вскоре, пристегнувшись лямкой, сидел в мягком кресле.
На экране радароскопа мелькали светлячки — изображения твердых частиц. Корабль не может самостоятельно, с помощью автопилота выйти из этого густого метеоритного роя. При самостоятельном полете он руководствовался, словно живой организм, своим инстинктом самосохранения — слепым и недальновидным. Поэтому, попав в метеоритную тучу, корабль не полетел наперерез потоку твердых частиц, чтобы скорее вырваться из него. Он выбрал самое простое и безопасное — включился в общий метеоритный поток. Таким об разом, уменьшилась опасность встречи с большими частицами. Кроме того, даже в случае столкновения с крупным, но параллельно летящим метеоритом, сила удара не была бы такой разрушительной.
Взглянув на правый боковой радароскоп, я похолодел: в центре экрана, совсем близко, качался, вращаясь вокруг своей оси, огромный обломок скалы. Я отчетливо видел его острые зазубренные края. Но корабль реагировал слабо, так как обломок летел параллельным курсом. Метеорит все же коснулся обшивки корабля. Раздался скрежет. Скользнув по обшивке, обломок остался позади.
Нет, так не годится. Если не помочь кораблю, он погибнет. Вращая боковыми радароскопами, я отыскал ближайшую границу метеоритного облака и решительно направил туда корабль. Звездолет делал отчаянные рывки и уклоны. Но ему все же не удалось избежать столкновения с довольно крупным — с кулак — метеоритом. Корабль затрясся и зазвенел, стрелки приборов беспорядочно запрыгали. Но все обошлось благополучно. Мы вырвались из страшного метеоритного плена. Правда, в пространстве еще носились отдельные обломки, и корабль качался из стороны в сторону, избегая встреч с ними. Но это была спокойная качка, какая бывает в море после шторма на длинных и пологих волнах. Вскоре прекратилась и эта качка. На стеклозон горизонтальных приборов можно было положить ртутный шарик, и он не сдвинулся бы с места — так ровно летел сейчас наш космический корабль.