Сэнди-Ски не выдержал и бросился обнимать поэта. Даже Али-Ан, холодный и рассудочный Али-Ан, горячо, искренне поздравил Тари-Тау.
Сейчас, сидя у себя в каюте за клавишным столиком и вспоминая вечер, я испытываю хорошую зависть. Да, я завидую этому мечтательному юноше, почти мальчику. Я тоже иногда пишу стихи. Но какое это убожество по сравнению с поэзией Тари-Тау! Ну что ж, придется примириться с тем, что я всего лишь астронавт и ученый. Великую, сказочную радость художественного творчества я всегда считал привилегией редких счастливцев. Таким оказался и Тари-Тау. Я рад за него.
Прекрасный, незабываемый день пережил я сегодня, начиная с солнечного утра в кабине утренней свежести и кончая вечером. Правда, на минуту я поддался прежнему нелепому страху и тревоге Но я быстро взял себя в руки. А вечер в кают-компании окончательно развеял сомнения.
12-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
От наблюдения за планетами мне и Сэнди-Ски пришлось отказаться. Рогус до винтика разобрал аппаратуру экрана внешней связи.
Но у Сэнди-Ски есть занятие. Весь день он ходил по кают-компании и шептал все время стихи Тари-Тау, изредка восклицая по адресу поэта:
— Молодец! Какой молодец! Просто удивил.
Лари-Ла вчерашний успех Тари-Тау считал своим поражением. Ведь все время он буквально царил в кают-компании, по праву считаясь остроумным и веселым рассказчиком. Впрочем, сегодня вечером Лари-Ла взял реванш. Он рассказал сначала одну любопытную историю, случившуюся на Зургане, а потом два анекдота, умных и невероятно смешных. Мы хохотали так безудержно, что Лари-Ла стал опасаться, как бы это не перевозбудило нашу нервную систему. Он заботился о полноценности нашего сна.
13-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Лари-Ла сегодня вечером рассказал смешной случай, происшедший с ним на Зургане. Лари-Ла в последние дни просто в ударе, он возбужден, его полное лицо излучает радость. Да это и понятно биологу, изнывающему от безделья, приятно сознавать, что мы скоро высадимся на планете с богатейшей биосферой. Перед Лари-Ла океан увлекательной работы.
Сейчас члены экипажа спят, а я сижу за клавишным столиком и пишу этот дневник. Так не годится. По ночам надо спать, надо соблюдать мной же установленный режим. Да и писать больше не о чем. Жизнь на корабле идет по давно заведенному порядку. Думаю вообще забросить дневник, хотя бы на время, до посадки на планету.
15-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Фарсан!.. Сэнди-Ски — фарсан!
Самые мрачные, самые зловещие предчувствия мои оправдались! Страшно подумать об этом. Но это, видимо, так. Сегодня утром в рубке внешней связи на какое-то мгновение я увидел в Сэнди-Ски фарсана.
Только сейчас, уже поздним вечером, ко мне вернулось самообладание, и я могу спокойно рассказать, что же произошло в рубке внешней связи.
Когда я вошел туда после кабины утренней свежести, за экраном уже сидел Сэнди-Ски.
— Молодец, Рогус, — сказал он, оборачиваясь ко мне. — Сейчас экран работает отлично.
Он уступил мне место, а сам встал сзади, положив руки на спинку кресла.
Почти весь экран занимал зелено-голубой диск планеты, обрамленный сияющей короной атмосферы. Планета Голубая! Это было великолепное и пышное зрелище. Голубая стала намного ближе к нам, чем несколько дней назад. И мы отчетливо видели все ее материки и океаны, желтые пустыни и неоглядные зеленые леса. Отдельных деревьев, конечно, еще не различали. Но огромные зеленые массивы были, бесспорно, лесами. Над ними лениво проплывали белые хлопья облаков.
Но одно пятнышко на зеленом поле оставалось неподвижным. Я увеличил изображение на экране настолько, насколько позволял телескоп. И сразу увидел, что пятно разделено, расчерчено темными линиями на квадраты. Едва ли это естественное образование. Вспомнилось, что на Зургане давно, еще в эпоху вражды Полюсов, люди вот так же строили огромные тесные поселения — города. Такая же мысль, видимо, возникла и у Сэнди-Ски.
Я обернулся и посмотрел в его широко раскрытые от изумления глаза. И тут же отвернулся, похолодев от ужаса. Пронзительно, мгновенно поразившего ужаса…
Даже сейчас, у себя в каюте, я каждый раз вздрагиваю, вспоминая глаза фарсана… Да, это не глаза живого Сэнди-Ски.
Глаза как глаза, — сказал бы любой другой на моем месте. Любой другой, но не я. Я-то хорошо знал своего самого близкого друга. Сэнди-Ски был необычайно и разносторонне одаренным человеком. Я бы даже сказал — причудливо, витиевато одаренным, впечатлительным, остро реагирующим на внешние события. Его чувства и мысли играли, как пламя. И в его глазах, широко открытых в минуты вдохновения и радости, словно чувствовался отблеск этого пламени. Более того, в глазах у влюбленного в космос Сэнди-Ски за долгие годы межзвездного полета появилось что-то новое, какое-то трудно уловимое выражение. В них словно запечатлелся блеск неведомых солнц, бесконечность космических просторов. Да, это были говорящие глаза.