Новости из Ирана и в целом новости, напрямую касающиеся нефтяного рынка, сами по себе являются отдельным сюжетом. Например, цены на нефть отыграли новость о предстоящем снятии санкций с Ирана летом 2015 года, отреагировав на нее падением. А затем, когда в январе 2016 г. санкции были сняты уже формально, цены еще раз упали так, как будто эта новость ещё не отыгрывалась ранее.
Даже отмена действовавшего с 1973 года эмбарго на экспорт нефти из США, которая действительно является психологически мощной новостью, не может задавать тренд на мировом рынке физической нефти, так как США остаются крупными нетто-импортерами нефти (импортируют нефти гораздо больше, чем экспортируют). В сообщениях о демпинговой торговле нефтью ИГ приводятся оценки от 34 тыс. до 200 тыс. баррелей нефти в сутки, что в любом случае представляет для мирового рынка величину на уровне статистической погрешности. И так далее. То же самое касается и сообщений о том, что запасы в таком-то нефтехранилище выросли на столько-то баррелей.
Складывается впечатление, что рынку для дальнейшего падения вниз нужны только формальные поводы, «легитимизирующие» понижающий тренд. Многие эксперты объясняют наличие этого тренда желанием Саудовской Аравии (шире — стран Залива в целом) покончить с развернувшейся в США «сланцевой революцией». Добыча сланцевых нефти и газа действительно нерентабельна при текущих ценах на нефть, и в сланцевой отрасли в США нарастает волна банкротств. Но банкротство — это юридический вопрос, а не уничтожение имеющихся технологий, оборудования и месторождений.
Непонятна логика ценовой войны со «сланцем». Если план в том, чтобы обанкротить отрасль, а потом вернуть цены наверх, то что помешает сланцевой отрасли в США восстановиться под флагами новых компаний? Ведь месторождения никуда не денутся, и технологии никуда не денутся, и даже оборудование останется. Кадры частично будут потеряны, но их восстановят, вопрос только в сроках.
Так в чем здесь логика? Всё время держать цены на запредельно низком для сланца уровне? Никто, кстати, не думал о том, что будет, если сланцевая отрасль адаптируется к этим ценам? Или план состоит в «качелях»: сбили цены — сланцевая отрасль лежит на боку, подняли цены — сланцевая отрасль расцвела?
Сланцевые нефть и газ — это суперфактор. Если США даже не сегодня, а в обозримой перспективе смогут «прокормить» (пусть и с переплатой) сами себя с опорой на сланцевые нефть и газ, то это развязывает им руки для принципиально новой политики в отношении Большого Ближнего Востока, а значит, и всего мира в целом.
А чем, если не принципиально новым отношением к нефти (а значит, и к ключевому нефтегазовому региону — Большому Ближнему Востоку), можно объяснить то спокойствие, с которым мир, включая США, взирает на войну в Йемене, в которой увязла Саудовская Аравия и которая периодически «заходит» на сопредельные с Йеменом территории самой Саудовской Аравии? А почему на цены не влияет развернувшаяся «холодная война» между Саудовской Аравией и Ираном, сопровождающаяся ростом напряженности в населенных преимущественно шиитами Бахрейне (который де-факто оккупирован Саудовской Аравией) и ключевом нефтяном регионе Саудовской Аравии — Восточной провинции?
Раньше любого из этих процессов было бы достаточно для резкого скачка цен на нефть вверх. Но сегодня для мирового рынка почему-то оказываются важнее новости типа «первый нефтяной танкер из США прибыл во Францию».
Если американская политика способствует поджиганию нефтяной «священной коровы» в виде региона Персидского залива — значит, эта «корова» больше не священна, и ее начинают резать.
Тогда, возможно, мы находимся на этапе становления новой архитектуры мирового нефтегазового рынка. В которой США, управляя финансовыми спекуляциями (имеющими решающее влияние на ценообразование на нефтяном рынке), получают (или думают, что получают) еще и потенциальную возможность автономного самообеспечения нефтью и газом. И, тем самым, теряют жизненную заинтересованность в стабильности ключевых мировых поставщиков нефти.
Война идей
Идея фундаментального неравенства. От нацистской «классики» — к актуальности — 2
Россия является примером того, как можно жить в одном государстве, сохранять традиционные ценности, уважать культуру других этносов, при этом не скатываясь ни в «домостроевский» фундаментализм, ни в безрассудную оргию ЛГБТ и постмодернистской бессмыслицы