Путник без палки, паломник без посоха и поэт без чернильницы, я самый бессильный из людей; у меня больше ничего нет, и я ничего не знаю…
Тристуз Балеринетт гляделась в речные воды, и голос Крониаманталя больше не доходил до нее.
В прежние времена монахи выкорчевали Мальвернский лес.
Солнце медленно склоняется к горизонту, и, благословляя тебя, Господь, мы идем в монастырь на ночлег, чтобы на заре вновь приняться за работу в лесу.
Каждый день, каждый день обезумевшие птицы видят, взлетая, как расплющиваются их гнезда и бьются их яйца, покуда деревья рушатся наземь, всплескивая ветвями.
Счастливый миг, когда в сумерках мальчишки и девчонки приходят резвиться в траве. О эти поцелуи, которым хочется упасть, словно переспелым фруктам, словно яйцам, которые вот-вот снесут! Посмотрите, посмотрите же, как они танцуют, балуются, ходят друг за дружкой и поют от заката до зари, что стала им светлой сестрой.
Я жить боюсь и стражду умереть. Страдания земли! Работа, о потерянное время…
(далеко в прошлом, около Мальвернского леса, незадолго до прохода монахов)
Ветра расступаются передо мной, рушатся леса, чтобы стать широкой дорогой, то тут, то там усеянной падалью. С некоторого времени путешественники стали встречать слишком много падали, болтливой падали.
Я не хочу больше работать, я хочу мечтать и молиться.
Монах улегся прямо на дороге, обсаженной ивами цвета тумана, и повернулся лицом к небу.
Пришла ночь, а с ней лунный свет. Крониаманталь увидел монахов, склонившихся над равнодушным телом их собрата. А потом он услышал легкий стон, слабый крик, поглощенный последним вздохом. Друг за другом монахи медленно прошли перед Крониаманталем, спрятавшимся в ивовых зарослях.
Я бы хотел, чтобы этот человек заплутал среди призраков, парящих между берез. Но он бежит к будущему, он уже там.
Далекое хлопанье дверей переходит в шум идущего поезда. Между огромными потрескавшимися камнями — широкая просека, заросшая травой и заваленная стволами. Самоубийство жизни. Тропинка, по которой пробегают люди. Они неустанны. Подземелья, где воздух наполнен смрадом. Трупы. Голоса зовут Крониаманталя. Он бежит, он бежит, он спускается.
Тристуз прогуливалась в прекрасном лесу и размышляла.
У меня на сердце грустно без тебя, Крониаманталь. Я любила тебя, сама того не зная. Всё в зелени. Всё в зелени над моей головой и у меня под ногами. Я потеряла того, кого любила. Мне придется искать там и сям, то тут, то там. И среди всех, среди многих, конечно, найдется тот, кто мне понравится.
Вернувшийся из прошлого Крониаманталь восклицает, вновь увидев родник, но еще не замечая Тристуз.
Божество! Каково ты? В чем твоя вечная форма?
Вот он, самый прекрасный из всех, что были и есть на свете… Слушай, поэт, отныне я принадлежу тебе.
Не глядя на Тристуз, Крониаманталь склонился над источником.
Люблю родники, вот прекрасный символ вечности, когда он не иссякает. Этот не высох. И я ищу божество, я надеюсь на его бессмертие. А источник мой не высох.
Он опустился на колени и стал молиться, а поникшая Тристуз в это время причитала.
О поэт, ты поклоняешься этой речке? Господь, верни мне моего возлюбленного! Пусть он придет ко мне! Я знаю такие прекрасные песни.
У каждой речки свой лепет.
Что ж! Вот и спи со своей холодной возлюбленной, пусть она тебя поглотит. Но если ты живой, ты принадлежишь мне и покоришься мне.