Но есть и другая версия. Скандалы прошлого года, связанные со списыванием, заранее известными ответами, подозрительными результатами олимпиад, серьезно осложнили жизнь Минобрнауки. В чем только не обвиняли ведомство: в коррупции, беспомощности, некомпетентности и прочих грехах. Министр Ливанов дал обещание с нечестными результатами ЕГЭ решительно бороться. Меры, о которых уже объявлено: тотальный видеоконтроль, снижение числа приемных экзаменационных пунктов, металлоискатели. Все то, что не позволит детям воспользоваться гаджетами и банально списать. Но мимо административного сита прошли олимпиады — этот механизм все еще остается непрозрачным. А ведь победа в олимпиаде по конкретному предмету засчитывается как 100 баллов экзамена, что очень существенно помогает поступлению, когда этот ЕГЭ профильный. То, что замена перечня профилирующих экзаменов произошла, когда миновала волна городских туров олимпиад, многим показалось неслучайным. Согласно этой логике та часть «олимпийцев», чьи результаты вызвали у чиновников Минобрнауки сомнение, уже не сможет воспользоваться своими дутыми победами в ранее выбранных вузах…
Что будет, если министерство не отыграет назад? Председатель Всероссийского педагогического собрания Валентина Иванова не видит причин для паники. «Опыт последних лет показывает, что школьники готовятся сдавать не три ЕГЭ, а больше. Как правило, тот, кто сдает биологию, может сдать химию. Иностранный язык вообще выбирают очень многие. Его появление в списке экзаменов никого не испугает».
Опыт подсказывает нам, родителям одиннадцатиклассников, что мы выкрутимся — наши дети пойдут на другие специальности, выберут другие вузы. Но не другие предметы по ЕГЭ. Потому что, уважаемый министр, за три месяца подготовиться к Единому госэкзамену на 90 баллов невозможно. Если сдавать экзамен честно. Вы ведь честности добиваетесь, не так ли?
Жизнь на счету / Общество и наука / Здоровье
Жизнь на счету
/ Общество и наука / Здоровье
Почему дорога в зарубежный онкологический бокс вымощена для больного ребенка лишь нашими благими намерениями
Недавнее скандальное высказывание главного детского онколога Минздрава РФ Владимира Полякова о том, что неизлечимых детей с онкологическим диагнозом нет смысла вывозить для лечения за рубеж за счет благотворителей, вызвало шквал негодования. Возмущение оппонентов Полякова можно свести к нескольким тезисам. Во-первых, смертельно больного ребенка нельзя лишать шанса на жизнь, пусть даже призрачного. Во-вторых, почему не попытаться вылечить детишек за границей, коль в России врачи помочь не могут? «Итоги» попытались понять, что на самом деле имел в виду известный врач, а также что за бухгалтерия кроется за всей этой историей болезни.
Дайте шанс
В действительности Владимир Поляков совсем не против отправки детей в зарубежные клиники — если им там могут реально помочь. Да и кто бы этому препятствовал? Проблема, о которой он говорит, заключается в другом: есть группа больных, признанных врачами инкурабельными — то есть неизлечимыми. Именно против их отправки за границу выступил детский онколог, предложив не запретить — он не имеет таких полномочий, — а всего лишь задуматься о целесообразности подобных решений. Почему же его реплика вызвала резкий протест?
Фразу вырвали из контекста, уверяет Владимир Поляков. Слово «инкурабельный» кому-то показалось непонятным, и его заменили на «тяжелобольной». В таком виде заявление детского врача с 40-летним стажем и отправилось гулять по Интернету. «Наверное, сыграло роль распространенное заблуждение, что почти все онкобольные неизлечимы, поэтому и поднялась такая пена, — говорит врач. — На самом деле детские онкологи сегодня излечивают 80 процентов пациентов. Но все же есть 20 процентов, которых мы теряем. Кстати, сопоставимая статистика и в США, и в Европе».