Дело в том, что отраженный инфракрасный сигнал зависит от состава крови. В частности, кровь, по-разному насыщенная кислородом, имеет различные коэффициенты поглощения на разных длинах волн. Говоря коротко, если использовать два лазера с двумя близкими, но не одинаковыми длинами излучения, можно исследовать локальный мозговой кровоток так же, как и с помощью томографа.
А это совершенно меняет ситуацию. МРТ стоит порядка 3 млн. долларов, считая установку. Оптический прибор (ОП) — порядка двух тысяч. МРТ огромный, а ОП помещается в чемоданчике. Вдобавок он может работать на батарейках, как оптическая указка. Всего-то дел — направить на голову человека инфракрасный луч и зарегистрировать отраженный сигнал.
Создать такой прибор, конечно, непросто, однако на современном уровне развития техники вполне реально. Не исключено, что это уже сделано. А раз так, то, входя в комнату переговоров, имейте в виду, что, возможно, вашей головы касается невидимый луч и перед глазами вашего слушателя загорается лампочка всякий раз, когда вы говорите неправду. Поэтому или врите по телефону, или старайтесь построить разговор так, чтобы не было лжи.
Теперь рассмотрим одно заблуждение, связанное с переоценкой роли идеального в работе мозга. Если мы переоцениваем идеальное, то тем самым недооцениваем материальное, в том числе естественные ограничения любого рода. Отсюда появляются мифы о сверхвозможностях мозга, о том, что задействована всего лишь малая доля его. подлинных возможностей.
В тридцатые годы прошлого века возникло и стало стремительно набирать обороты движение стахановцев. Машинисты начали водить сверхтяжелые и сверхдлинные поезда, доярки раздаивали коров до рекордных показателей. Наступила эпоха побед и рекордов.
Что же, до этой эпохи инженеры были настолько глупы, что не знали о возможностях паровозов? Разумеется, знали. Но знали также и то, что при подобной нагрузке резко возрастает износ. (Вспомним, что на «Формуле-1» два-три раза за гонку меняют шины, а двигателя хватает только на одну гонку.) А раздоенная корова умирает от недостатка кальция.
Так вот, разговоры об использовании сверхвозможностей мозга напоминают мне некомпетентные рацпредложения. Кстати, необязательно именно советские и стахановские. Причиной сразу нескольких аварийных запусков ракет в Америке был энтузиазм одного из рабочих. Человек хотел как лучше и добавлял не одну, а три капли масла, в результате фетровый колпачок разбухал, и систему управления гироскопом заклинивало.
Мы еще далеко не до конца понимаем, как именно взаимосвязаны идеальное и материальное. Но очевидно, что материальное — мозг и его элементы — вносит достаточно жесткие ограничения на многое в нашем мышлении, эмоциях и т. п. В басовом регистре нельзя сыграть быструю мелодию.
Миф о безграничности возможностей и резервов мозга по сути своей очень похож на миф о покорении природы. Почитайте фантастов, с конца девятнадцатого века и до семидесятых годов века прошлого. Да и не только фантастов. Многие грандиозные проекты преобразования природы, повороты рек и прочее существовали отнюдь не только в художественной литературе. Прогресс производительных сил породил иллюзию вседозволенности и всевластия. Человек гордо шагает по планете и гордо наступает на грабли. И к сожалению, чрезвычайно редко извлекает уроки из ошибок.
Все мы хорошо понимаем, что существуют пределы физических возможностей человека. Понимаем, чего стоят рекорды. Понимаем, что, скорее всего, высота три метра не покорится прыгуну, а на стометровке из семи секунд не выйти. Впрочем, даже не самый сильный спортсмен может побить рекорд с серьезным запасом — и после этого умереть от передозировки стимулятора, допинга. За сверхрекорд придется заплатить сверхбольшую цену.
Возьмем еще один пример. В России в рамках программы «Глобальные изменения» были проанализированы возможности представителей различных групп людей, живущих в зонах с экстремальными природными условиями: тундра, высокогорье и т. п. Аналогичные исследования проводили американские ученые применительно к индейцам и получили сходные результаты. А именно: оказалось, что у этих групп адаптационные возможности организма исчерпаны практически полностью. Они не могут жить другой жизнью, не могут к ней приспособиться. Скажем, представители некоторых индейских племен не могут отказаться от жизни на природе и пойти работать на завод. Они не глупее белых, просто если этот человек пойдет в университет и затем станет инженером, то он с высокой вероятностью умрет в 30–35 лет. Такую плату законы природы возьмут за выполнение приказа мозга — следовать идее. Получается, что, когда этих людей из лучших побуждений приобщают к чудесам цивилизации — не насильно, они сами этого хотят! — итогом благородной миссионерской деятельности может стать вымирание народов. Поневоле задумаешься об относительности понятий добра и зла и заодно о миссионерстве вообще.