— И мнѣнія Мэнни было для всѣхъ васъ достаточно?
— Да, мы вполнѣ довѣряемъ его оцѣнкѣ. Онъ — человѣкъ выдающейся силы и ясности ума, и ошибается очень рѣдко. Онъ имѣетъ больше опыта въ сношеніяхъ съ земными людьми, чѣмъ кто-либо изъ насъ; онъ первый и началъ эти сношенія.
— А кто открылъ самый способъ сообщенія между планетами?
— Это — дѣло многихъ, а не одного. «Минусъ-матерія» была добыта уже нѣсколько десятковъ лѣтъ тому назадъ. Но вначалѣ ее удавалось получать только въ ничтожныхъ количествахъ, и понадобились усилія очень многихъ фабричныхъ коллегій, чтобы найти и развить способы ея производства въ большихъ размѣрахъ. Затѣмъ понадобилось усовершенствовать технику добыванія и разложенія радіирующей матеріи, чтобы имѣть подходящаго двигателя для этеронефовъ. Это также требовало массы усилій. Далѣе, много трудностей вытекало изъ самыхъ условій между-планетной среды, съ ея страшнымъ холодомъ и жгучими солнечными лучами, не смягченными воздушной оболочкой. Вычисленіе пути оказалось тоже дѣломъ нелегкимъ, и подверженнымъ такимъ погрѣшностямъ, которыхъ не предвидѣли раньше. Словомъ, прежнія экспедиціи на Землю оканчивались гибелью всѣхъ участниковъ, пока Мэнни не удалось организовать первую успѣшную экспедицію. А теперь, пользуясь его методами, мы проникли недавно и на Венеру.
— Но если такъ, то Мэнни — настоящій великій человѣкъ, — сказалъ я.
— Да, если вамъ нравится такъ называть человѣка, который дѣйствительно много и хорошо работалъ.
— Я хотѣлъ сказать не это: работать много и хорошо могутъ и вполнѣ обыкновенные люди, люди-исполнители. Мэнни же, очевидно, совсѣмъ иное: онъ геній, человѣкъ-творецъ, создающій новое и ведущій впередъ человѣчество.
— Это все неясно и, кажется, невѣрно. Творецъ — каждый работникъ, но въ каждомъ работникѣ творитъ человѣчество и природа. Развѣ въ рукахъ Мэнни не находился весь опытъ предыдущихъ поколѣній и современныхъ ему изслѣдователей, и развѣ не исходилъ изъ этого опыта каждый шагъ его работы? И развѣ не природа предоставила ему всѣ элементы и всѣ зародыши его комбинацій? И развѣ не изъ самой борьбы человѣчества съ природой возникли всѣ живые стимулы этихъ комбинаціи? Человѣкъ — личность, но дѣло его безлично. Рано или поздно, онъ умираетъ съ его радостями и страданіями, — а оно остается въ безпредѣльно растущей жизни. Въ этомъ нѣтъ разницы между работниками; неодинакова только величина того, что они пережили, и того, что остается въ жизни.
— Но вѣдь, напр., имя такого человѣка, какъ Мэнни, не умираетъ же вмѣстѣ съ нимъ, а остается въ памяти человѣчества, тогда какъ безчисленныя имена другихъ исчезаютъ безслѣдно?
— Имя каждаго сохраняется до тѣхъ поръ, пока живы тѣ, кто жилъ съ нимъ и зналъ его. Но человѣчеству — не нуженъ мертвый символъ личности, когда ея уже нѣтъ. Наша наука и наше искусство безлично хранятъ то, что сдѣлано общей работою. Балластъ именъ прошлаго безполезенъ для памяти человѣчества.
— Вы, пожалуй, и правы; но чувство нашего міра возмущается противъ этой логики. Для насъ имена вождей мысли и дѣла — живые символы, безъ которыхъ не можетъ обойтись ни наша наука, ни наше искусство, ни вся наша общественная жизнь. Часто въ борьбѣ силъ и въ борьбѣ идей имя на знамени говоритъ больше, чѣмъ отвлеченный лозунгъ. И имена геніевъ — не балластъ для нашей памяти.
— Это оттого, что единое дѣло человѣчества для васъ все еще — не единое дѣло; въ иллюзіяхъ, порождаемыхъ борьбою между людьми, оно дробится, и кажется дѣломъ людей, а не человѣчества. Мнѣ тоже было трудно понять вашу точку зрѣнія, какъ вамъ нашу.
— И такъ, хорошо это или плохо, но безсмертныхъ нѣтъ въ нашей компаніи. Зато смертные здѣсь, вѣроятно, все изъ самыхъ отборныхъ — не такъ ли? — изъ тѣхъ, которые «много и хорошо работали», какъ вы выражаетесь?
— Вообще, да. Мэнни подбиралъ товарищей изъ числа многихъ тысячъ, выразившихъ желаніе отправиться съ нимъ.
— А самый крупный послѣ него, это, можетъ быть, Стэрни?
— Да, если ужъ вамъ упорно хочется измѣрять и сравнивать людей. Стэрни — выдающійся ученый, хотя и совершенно въ другомъ родѣ, чѣмъ Мэнни. Онъ — математикъ, какихъ очень мало. Онъ раскрылъ цѣлый рядъ погрѣшностей въ тѣхъ вычисленіяхъ, по которымъ устраивались всѣ прежнія экспедиціи на Землю, и показалъ, что нѣкоторыя изъ этихъ погрѣшностей сами по себѣ уже были достаточны для гибели дѣла и работниковъ. Онъ нашелъ новые методы для такихъ вычисленій, и до сихъ поръ результаты, полученные имъ, оказывались непогрѣшимы.