Гондола медленно опустилась между скалами, въ небольшой бухтѣ горнаго озера, передъ темнымъ сооруженіемъ, возвышавшимся на снѣгу. Ни оконъ, ни дверей не было видно. Часть металлической оболочки сооруженія медленно сдвинулась въ сторону, открывая черное отверстіе, въ которое и вплыла наша лодка. Затѣмъ отверстіе снова закрылось, а пространство, гдѣ мы находились, освѣтилось электрическимъ свѣтомъ. Эта была большая, удлиненная комната безъ мебели; на полу ея лежала масса мѣшковъ съ балластомъ.
Мэнни прикрѣпилъ гондолу къ спеціально предназначеннымъ для этого колонкамъ, и отворилъ одну изъ боковыхъ дверей. Она вела въ длинный полуосвѣщенный корридоръ. По сторонамъ его были расположены, повидимому, каюты. Мэнни привелъ меня въ одну изъ нихъ, и сказалъ:
— Вотъ ваша каюта. Устраивайтесь сами, а я пойду въ машинное отдѣленіе. Увидимся завтра утромъ.
Я былъ радъ остаться одинъ. Сквозь все возбужденіе, вызванное странными событіями вечера, утомленіе давало себя знать; я не прикоснулся къ приготовленному для меня на столѣ ужину, и, погасивъ лампочку, легъ въ постель. Мысли нелѣпо перемѣшивались въ головѣ, переходя отъ предмета къ предмету самымъ неожиданнымъ образомъ. Я упорно заставлялъ себя заснуть, но это мнѣ долго не удавалось. Наконецъ, сознаніе стало неяснымъ: смутные неустойчивые образы начали толпиться передъ глазами, окружающее ушло куда-то далеко, и тяжелыя грезы овладѣли моимъ мозгомъ.
Цѣпь сновъ закончилась ужаснымъ кошмаромъ. Я стоялъ на краю громадной черной пропасти, на днѣ которой сіяли звѣзды, и Мэнни съ непреодолимой силой увлекалъ меня внизъ, говоря, что не стоитъ бояться силы тяжести, и что черезъ нѣсколько сотъ тысячъ лѣтъ паденія мы достигнемъ ближайшей звѣзды. Я застоналъ въ мучительной послѣдней борьбѣ, и проснулся.
Нѣжный голубой свѣтъ наполнялъ мою комнату. Около меня сидѣлъ на постели и наклонялся ко мнѣ… Мэнни? Да, онъ, но призрачно-странный, и какъ-будто другой: мнѣ казалось, что онъ сталъ гораздо меньше, и глаза его не такъ рѣзко выступали на лицѣ, у него было мягкое, доброе выраженіе, а не холодное и непреклонное, какъ только что на краю бездны…
— Какой вы хорошій… — произнесъ я, смутно сознавая эту перемѣну.
Онъ улыбнулся, и положилъ руку мнѣ на лобъ. Это была маленькая, мягкая рука. Я снова закрылъ глаза, и съ нелѣпой мыслью о томъ, что надо поцѣловать эту руку, забылся въ спокойномъ, блаженномъ снѣ.
IV. Объясненіе.
Когда я проснулся и освѣтилъ комнату, часы показывали десять. Окончивъ свой туалетъ, я нажалъ кнопку звонка, и черезъ минуту въ комнату вошелъ Мэнни.
— Мы скоро отправляемся? — спросилъ я.
— Черезъ часъ, — отвѣчалъ Мэнни.
— Вы заходили ко мнѣ сегодня ночью, или мнѣ только приснилось?
— Нѣтъ, это не былъ сонъ; но приходилъ не я, а нашъ молодой докторъ, Нэтти. Вы плохо и тревожно спали, онъ долженъ былъ усыпить васъ посредствомъ голубого свѣта и внушенія.
— Онъ вашъ братъ?
— Нѣтъ, — улыбаясь, сказалъ Мэнни
— Вы до сихъ поръ не сказали мнѣ, какой вы національности… Ваши остальные товарищи принадлежатъ къ тому же типу, какъ и вы?
— Да, — отвѣчалъ Мэнни.
— Значитъ, вы меня обманули, — рѣзко заявилъ я: — это не научное общество, а нѣчто другое?
— Да, — спокойно сказалъ Мэнни. — Всѣ мы — жители другой планеты, представители другого человѣчества. Мы — марсіяне.
— Зачѣмъ же вы меня обманули?
— А вы стали бы меня слушать, если бы я сразу сказалъ вамъ всю правду? У меня было слишкомъ мало времени, чтобы убѣдить васъ. Приходилось исказить истину ради правдоподобія. Безъ этой переходной ступени ваше сознаніе было бы чрезмѣрно потрясено. Въ главномъ же я сказалъ вамъ правду, — въ томъ, что касается предстоящаго путешествія.
— Значитъ, я все-таки вашъ плѣнникъ?
— Нѣтъ, вы и теперь свободны. У васъ еще часъ времени, чтобы рѣшить вопросъ. Если вы откажетесь за это время, — мы отвеземъ васъ обратно, а путешествіе отложимъ, потому что намъ однимъ теперь возвращаться нѣтъ смысла.
— Зачѣмъ же я вамъ нуженъ?
— Чтобы послужить живой связью между нашимъ и земнымъ человѣчествомъ, чтобы ознакомиться съ нашимъ строемъ жизни и ближе ознакомить марсіянъ съ земнымъ, чтобы быть — пока вы этого пожелаете — представителемъ своей планеты въ нашемъ мірѣ.
— Это уже вполнѣ правда?