Съ невольнымъ порывомъ я сжалъ его маленькую, почти дѣтскую руку.
VIII. Сближеніе
Земля все болѣе удалялась и, точно худѣя отъ разлуки, превращалась въ луновидный серпъ, сопровождаемый теперь совсѣмъ маленькимъ серпомъ настоящей Луны. Параллельно съ этимъ всѣ мы, обитатели этеронефа, становились какими-то фантастическими акробатами, способными летать безъ крыльевъ и удобно располагаться въ любомъ направленіи пространства, головой къ полу или къ потолку или къ стѣнамъ — почти безразлично… Понемногу я сходился со своими новыми товарищами и начиналъ чувствовать себя съ ними свободнѣе.
Уже на другой день послѣ нашего отплытія (мы сохраняли этотъ счетъ времени, хотя для насъ, конечно, уже не существовало настоящихъ дней и ночей) я по собственной иниціативѣ переодѣлся въ марсіанскій костюмъ, чтобы меньше выдѣляться между всѣми. Правда, костюмъ этотъ и самъ по себѣ нравился мнѣ: простой, удобный, безъ всякихъ безполезныхъ, условныхъ частей въ родѣ галстуха или маншетъ, онъ оставлялъ наибольшую возможную свободу для движеній. Отдѣльныя части костюма такъ соединялись маленькими застежками, что весь костюмъ превращался въ одно цѣлое, и въ то же время легко было, въ случаѣ надобности, отстегнуть и снять, напр., одинъ рукавъ или оба или всю блузу. И манеры моихъ спутниковъ были похожи на ихъ костюмъ: простота, отсутствіе всего лишняго и условнаго. Они никогда не здоровались, не прощались, не благодарили, не затягивали разговора изъ вѣжливости, если прямая цѣль его была исчерпана; и въ то же время они съ большимъ терпѣніемъ давали всегда всякія разъясненія, тщательно приспособляясь къ уровню пониманія собесѣдника и входя въ его психологію, какъ бы мало она ни подходила къ ихъ собственной.
Разумѣется, я съ первыхъ же дней принялся за изученіе ихъ родного языка, и всѣ они съ величайшей готовностью исполняли роль моихъ наставниковъ, а больше всѣхъ Нэтти. Языкъ этотъ очень оригиналенъ; и несмотря на большую простоту его грамматики и правилъ образованія словъ, въ немъ есть особенности, съ которыми мнѣ было нелегко справиться. Его правила вообще не имѣютъ исключеній, въ немъ нѣтъ такихъ разграниченій, какъ мужескій, женскій и средній родъ; но рядомъ съ этимъ всѣ названія предметовъ и свойствъ измѣняются по временамъ. Это никакъ не укладывалось въ моей головѣ.
— Скажите, какой смыслъ въ этихъ формахъ? — спрашивалъ я Нэтти.
— Неужели вы не понимаете? А между тѣмъ въ вашихъ языкахъ, называя предметъ, вы старательно обозначаете, считаете ли вы его мужчиной или женщиной, что въ сущности очень не важно, а по отношенію къ не-живымъ предметамъ даже довольно странно. Насколько важнѣе различіе между тѣми предметами, которые существуютъ, и тѣми, которыхъ уже нѣтъ, или тѣми, которые еще должны возникнуть. У васъ «домъ» мужчина, а «лодка» женщина, у французовъ это наоборотъ, и дѣло отъ того нисколько не мѣняется. Но когда вы говорите о домѣ, который уже сгорѣлъ или который еще собираетесь выстроить, вы употребляете слово въ той же формѣ, въ какой говорите о домѣ, въ которомъ живете. Развѣ есть въ природѣ большее различіе, чѣмъ между человѣкомъ, который живетъ, и человѣкомъ, который умеръ, — между тѣмъ, что есть, и тѣмъ чего нѣтъ? Вамъ нужны цѣлыя слова и фразы для обозначенія этого различія, — не лучше ли выражать его прибавленіемъ одной буквы въ самомъ словѣ?
Во всякомъ случаѣ, Нэтти былъ доволенъ моей памятью, а его методъ обученія былъ превосходенъ, и дѣло подвигалось впередъ быстро. Это помогало мнѣ сближаться съ марсіянами, — я начиналъ все съ большей увѣренностью путешествовать по всему этеронефу, заходя въ комнаты и въ лабораторіи моихъ спутниковъ, и разспрашивая ихъ обо всемъ, что меня занимало.
Молодой астрономъ Энно, помощникъ Стэрни, живой и веселый, тоже почти мальчикъ по возрасту, показывалъ мнѣ массу интересныхъ вещей, явно увлекаясь не столько измѣреніями и формулами, въ которыхъ онъ былъ, однако, настоящимъ мастеромъ, — сколько красотой наблюдаемаго. Мнѣ было хорошо на душѣ съ юнымъ астрономомъ-поэтомъ; а законное стремленіе оріентироваться въ нашемъ положеніи среди природы давало мнѣ постоянный поводъ проводить по многу времени у Энно и его телескоповъ.
Одинъ разъ Энно показалъ мнѣ при самомъ сильномъ увеличеніи крошечную планету Эротъ, часть орбиты которой проходитъ между путями Земли и Марса, а остальная часть лежитъ дальше Марса, переходя въ районъ астероидовъ. И хотя въ это время Эротъ находился отъ насъ на разстояніи 150 милліоновъ километровъ, но фотографія его маленькаго диска представляла въ полѣ зрѣнія микроскопа цѣлую географическую карту, подобную картамъ Луны. Конечно, это безжизненная планета, такая же какъ Луна.