Со времени отъѣзда прошло около двухъ часовъ, а уменьшеніе вѣса было уже довольно ощутительно, хотя пока еще очень пріятно: тѣло становилось легче, движенія свободнѣе, и ничего больше. Атмосферу мы успѣли вполнѣ миновать, но это насъ не безпокоило, такъ какъ въ нашемъ герметически закрытомъ кораблѣ имѣлся, конечно, достаточный запасъ кислорода. Видимая область земной поверхности стала окончательно похожа на географическую карту — правда съ перепутаннымъ масштабомъ, болѣе мелкимъ въ серединѣ, болѣе крупнымъ къ горизонту; кое-гдѣ ее закрывали еще бѣлыя пятна облаковъ. На югѣ, за Средиземнымъ моремъ, сѣверъ Африки и Аравія были довольно ясно видны сквозь синюю дымку; на сѣверѣ за Скандинавіей взглядъ терялся въ снѣжной и ледяной пустынѣ, — только скалы Шпицбергена выдѣлялись еще темнымъ пятномъ. На востокѣ за зеленовато-бурой полосой Урала, мѣстами перерѣзанной снѣжными пятнами, начиналось опять сплошное царство бѣлаго цвѣта, кой-гдѣ только съ зеленоватымъ отливомъ — слабымъ напоминаніемъ о громадныхъ хвойныхъ лѣсахъ Сибири. На западѣ за ясными контурами средней Европы терялись въ облакахъ очертанія береговъ Англіи и сѣверной Франціи. Я не могъ долго смотрѣть на эту гигантскую картину, такъ какъ мысль о страшной глубинѣ бездны, надъ которой мы находились, быстро вызывала у меня чувство близкое къ обмороку. Я возобновилъ разговоръ съ Мэнни.
— Вы капитанъ этого корабля, не такъ-ли?
Мэнни утвердительно кивнулъ головою и замѣтилъ:
— Но это не значитъ, чтобы я обладалъ тѣмъ, что у васъ называется властью начальника. Просто я наиболѣе опытенъ въ дѣлѣ управленія этеронефомъ, и мои указанія принимаются такъ же, какъ я принимаю астрономическія вычисленія, выполняемыя Стэрни, или какъ всѣ мы принимаемъ медицинскіе совѣты Нэтти для поддержанія нашего здоровья и рабочей силы.
— А сколько лѣтъ этому доктору Нэтти? Онъ кажется мнѣ очень ужъ молодымъ.
— Не помню, 16 или 17, — съ улыбкой отвѣтилъ Мэнни.
Приблизительно такъ мнѣ и казалось. Но я не могъ не удивляться такой ранней учености.
— И въ этомъ возрастѣ быть уже врачемъ! — невольно вырвалось у меня.
— И прибавьте: знающимъ и опытнымъ врачемъ, — дополнилъ Мэнни.
Въ то время я не сообразилъ, а Мэнни умышленно не напомнилъ этого, — что годы марсіянъ почти вдвое длиннѣе нашихъ; оборотъ Марса вокругъ солнца совершается въ 686 нашихъ дней, и 16 лѣтъ Нэтти равнялись 30 земнымъ годамъ.
VI. Этеронефъ
Послѣ завтрака Мэнни повелъ меня осматривать нашъ «корабль». Прежде всего мы направились въ машинное отдѣленіе. Оно занимало нижній этажъ этеронефа, примыкая прямо къ его уплощенному дну, и дѣлилось перегородками на пять комнатъ, одну центральную и четыре боковыхъ. Въ срединѣ центральной комнаты возвышалась движущая машина, а вокругъ нея со всѣхъ четырехъ сторонъ были сдѣланы въ полу круглыя стеклянныя окна, одно изъ чистаго хрусталя, три изъ цвѣтного стекла различной окраски: стекла были въ три сантиметра толщиной, удивительно прозрачныя. Въ данную минуту мы могли видѣть черезъ нихъ только часть земной поверхности.
Основную часть машины составлялъ вертикальный металлическій цилиндръ, трехъ метровъ вышины и полъ-метра въ діаметрѣ, сдѣланный, какъ мнѣ объяснилъ Мэнни, изъ осмія — очень тугоплавкаго, благороднаго металла, родственнаго платинѣ. Въ этомъ цилиндрѣ происходило разложеніе радіирующей матеріи; накаленныя до красна 20-сантиметровой толщины стѣнки ясно свидѣтельствовали объ энергіи этого процесса. И однако въ комнатѣ не было слишкомъ жарко: весь цилиндръ былъ окруженъ вдвое болѣе широкимъ футляромъ изъ какого-то прозрачнаго вещества, прекрасно защищающаго отъ жару; а вверху этотъ футляръ соединенъ былъ съ трубами, по которымъ нагрѣтый воздухъ отводился изъ него во всѣ стороны для равномѣрнаго «отопленія» этеронефа.
Остальныя части машины, связанныя разными способами съ цилиндромъ — электрическія катушки, аккумуляторы, указатели съ циферблатами и т. под. — были расположены вокругъ въ красивомъ порядкѣ, и дежурный машинистъ, благодаря системѣ зеркалъ, видѣлъ всѣ ихъ сразу, не сходя со своего кресла.