Так, по мнению Фогеля, научно-технический и социальный прогресс был обусловлен в первую очередь тем, что европейцы и североамериканцы начали лучше питаться. На протяжении большей части истории человечество питалось плохо и хронически недоедало. По мере развития технологий количество потребляемых человеком калорий увеличилось на 250 %. В результате масса тела среднестатистического жителя Европы и Северной Америки за 300 лет увеличилась на 50 %, количество детских смертей сократилось в разы, а продолжительность жизни возросла на 100 %.
Действительно, в конце 80-х годов XX века в пересчете на душу населения соотношение расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) между промышленно развитыми и развивающимися странами Африки составляло, примерно, 67/1. Этот научно-технологический градиент и стал сегодня определяющим для мирового развития. Если до середины XVIII в. национальный доход на душу населения, производимый почти на всей территории Земли, не очень отличался от местности к местности, то в ходе промышленной революции, начавшейся в Англии, ситуация кардинально меняется.
В 1750 г. территории, которые сегодня традиционно относят к третьему миру, произвели валовой национальный продукт, оцениваемый в 112 млрд. долл., а нынешние развитые страны — всего 35 млрд. долл. (в долларах США 1960 года). Но уже к 1913 г. объем производства ВНП соответственно составил 217 и 430 млрд. долл.
Сытые люди смогли думать и работать намного продуктивней, подчеркивает Роберт Фогель. Оно и понятно, как отмечает известный российский эксперт в области антропологии питания А.И. Козлов, «все большая доля энергии стала использоваться для питания очень крупного, по сравнению с другими животными, мозга: у низших обезьян на поддержание работы мозга приходится 10–13 %, а у человека около 20 % от общего объема энерготрат организма». Путь к этому мозговому раю у представителей вида homo sapiens был весьма тернист.
Согласно расчетам известного советского палеонтолога Н.К. Верещагина, в эпоху верхнего палеолита годовой объем добычи охотничьих групп, обитавших на территории Русской равнины и Крыма (10–15 тыс. человек), мог быть эквивалентен 120 тыс. северных оленей, 80 тыс. лошадей, 30 тыс. бизонов или 10 тыс. мамонтов.
Мало того оказывается, одним из вариантов адаптивного ответа на недостаток белка было возникновение различных форм каннибализма. «Умеренный» каннибализм, по оценкам исследователей, мог обеспечивать, например, некоторым группам обитателей нагорий Новой Гвинеи годовое поступление примерно 10 % необходимого им животного белка.
Известный историк экономических учений Ангус Мэддисон так объясняет произошедшую за исторически мгновенный срок метаморфозу: «Исследовательский аспект в экспериментальной науке имел для Запада исключительное значение и стал главным условием ускорения технического прогресса, проявившего себя в полную силу в XIX–XX вв.».
Голод в Москве при Борисе Годунове
Андрей Козлов приводит ряд поразительных фактов. Вот лишь краткая сводка экспериментальной активности Запада, позволившей ему в итоге так рвануть вперед в деле обеспечения хлебом насущным:
1590 — изобретение микроскопа;
1675 — открытие бактерий (А.Левенгук);
1857 — открытие бактериальной природы брожения (Л.Пастер);
1865 — открытие законов наследственности (Г.Мендель);
1870–1890 — получены первые гибриды кукурузы и хлопчатника, обладающие новыми свойствами; первые удобрения;
1909 — открытие одного из наиболее важных процессов промышленной химии — синтез аммиака под высоким давлением (Ф.Габер, Германия). Не менее 40 % из 6 млрд. населения Земли живы лишь благодаря открытию синтеза аммиака Сегодня в мире ежегодно потребляется свыше 80 млн.т. азотных удобрений. Внести такое количество азота в почву с помощью органических удобрений было бы совершенно немыслимо, даже если бы все мы только этим и занимались;
1933 — получены первые гибриды кукурузы, предназначенные для коммерческого использования (США);