Некоторые новейшие ученые объясняют «царские страсти» Цезаря влиянием Клеопатры. Г.Ферреро писал:
«Клеопатра, единственная женщина, игравшая такую страшную роль в падении великой Республики и думавшая убедить Цезаря жениться на себе, продолжала своим соблазном, словами и примером будить в нем страсть к царской власти». Российский историк Р.Ю. Виппер: «У римлян со времени Суллы было какое-то влечение к востоку: его формам жизни, обстановке, религиозным обрядам и понятиям. У Цезаря эта черта выступает с особенной силой и более всего после посещения Египта и Сирии»
(«Очерки истории Римской империи», М. 1908).
Известный востоковед начала XX в. Б.А. Тураев: «Цезарь, создавая на Западе новые формы, нашел чему поучиться у страны тысячелетней культуры и государственности. Он был фараоном, правившим Римской республикой. Он воспринял фараоновское божественное достоинство; имя Цезаря делается таким же полунарицательным, как имя Птолемея; постепенно республиканские формы заменяются бюрократическими. Сам Рим теряет свой характер и превращается в бюрократически управляемую Александрию на Тибре; даже его должностные лица находят себе соответствие в александрийских» («История Древнего Востока», М, 1936). Наибольшее развитие данная концепция получила в работе известного немецкого историка Эдуарда Мейера «Монархия Цезаря и принципат Помпея» (Штутгарт, 1918), в которой он противопоставляет государственные проекты «монархиста» Цезаря и более умеренного, лояльного к республиканским формам Помпея. Главной причиной «монархических устремлений» Цезаря Эд. Мейер считал именно эллинистическое влияние, в т. ч. и роль Клеопатры. В первой половине XX в. концепция Эд. Мейера была чрезвычайно популярна в западной историографии.
Клеопатра и Цезарь. Картина художника Жан Луи Жерома (1866 г.)
Смерть Цезаря. Картина художника Жан Леон Жерома
Однако большая часть историков, признавая монархические тенденции в деятельности Цезаря, тем не менее, отрицают, что он стремился получить царский титул. О том же свидетельствуют и античные авторы. Конечно же, это не сводит со счетов ни личного влияния Клеопатры, ни опыта, полученного Цезарем на Востоке, однако речь правильнее вести скорее о попытках диктатора соединить римские и эллинистические обычаи, чем о стремлении к царской власти.
Восточные планы Цезаря действительно были грандиозными. Подробнее всех о них пишет Плутарх: «Многочисленные успехи не были для деятельной натуры Цезаря основанием спокойно пользоваться плодами своих трудов. Напротив, как бы воспламеняя и подстрекая его, они порождали планы еще более великих предприятий в будущем и стремление к новой славе, как будто достигнутая его не удовлетворяла. Это было некое соревнование с самим собой, словно с соперником, и стремление будущими подвигами превзойти совершенные ранее. Он готовился к войне с парфянами, а после покорения их имел намерение, пройдя через Гирканию вдоль Каспийского моря и Кавказа, обойти Понт и вторгнуться в Скифию, затем напасть на соседние с Германией страны и на самое Германию и возвратиться в Италию так, чтобы со всех сторон империя граничила с Океаном» («Цезарь», 58). Участвуя в этих планах, Клеопатра имела шанс расширить свое ослабленное царство, интегрировать Египет в новую мировую систему, которой правил ее фактический супруг и соправитель. Официальный брак Цезаря и Клеопатры, представительницы некогда могущественных Птолемеев, могущий состояться после завоевания Парфии, в таком случае действительно знаменовал бы синтез римской и эллинистической цивилизаций. (Светоний пишет, что Цезарь якобы готовил специальный законопроект, позволявший ему многоженство «для рождения наследников»). Сын Клеопатры Птолемей XV по официальному разрешению диктатора был назван Цезарионом и, наверное, должен был стать его наследником, будущим правителем империи.
Эта версия достаточно популярна среди новейших исследователей. Немецкий историк Герман Бенгтсон писал: «Благодаря рождению Цезариона, которого мы уверенно можем считать сыном Цезаря, положение Клеопатры заметно упрочилось. Да и всемогущий римский диктатор наконец получил сына, в котором ему было отказано в браке с Кальпурнией. Этот сын стал теперь законным наследником трона фараонов; тем самым Клеопатра теснейшим образом связала своего любовника с судьбой птолемеевской династии. Хотя царица не была формально законной супругой Цезаря, она все же была царицей Египта и в качестве протеже Цезаря, по римским понятиям — его клиентки, пользовалась его личной защитой. В Египте отцовство Цезаря также было воспринято безоговорочно. Жрецы Гермонфиды (крупный религиозный центр в эпоху Птолемеев) утверждали, что сына Клеопатры зачал бог Ра, приняв образ Цезаря. На стене храма в Гермонфиде они реалистически изобразили рождение царевича. Таким образом, союз Цезаря и Клеопатры был узаконен перед всем миром. Иначе, разумеется, думали об этом римляне» («Правители эпохи эллинизма», М, 1982). Аналогично мнение Ю.Б. Циркина: «Клеопатра надеялась, что связь с Цезарем не только утвердит ее на александрийском троне, но и сделает соправительницей всего римского мира. Особые надежды она возлагала на Цезариона, рассчитывая, что уж своего сына Цезарь не забудет, а за его спиной (она ведь была много моложе Цезаря) властвовать будет именно она».