Она сделала паузу, предоставив Мореллю самому заполнить пробелы. Хороший способ не увязнуть во лжи. Все ее слова — чистая правда. Она просто умолчала о некоторых деталях. Совсем как я, прошептал Хокан где-то у нее в голове, как всегда идеально не вовремя. Анна чуть не закусила губу, спохватилась в последний момент.
Морелль задумчиво кивнул. Какое-то время он сидел молча, изучая ее лицо. Сканирует ее, как она только что сканировала его? Пытается понять, врет она или нет? Анна надела маску: не выдать себя ни движением брови, ни жестом.
Он знает, прошептал Хокан. Куда бы ты ни заехала — тебе не уйти от той истории.
Морелль продолжал рассматривать ее. Откашлялся.
— Я… все понимаю, Анна. — Он глубоко вздохнул. — Я и сам много лет назад был в подобной ситуации. — Морелль бессознательно почесал левую щеку. Анна разглядела, что кожа под бородой воспалена и покрыта перхотью.
— Нам с Эвой-Бритт было чуть за двадцать, когда у нас родился Александер. Роды были трудные, к тому же выяснилось, что больше детей у нас не будет, так что мы чересчур пеклись о сыне. — Морелль как-то виновато улыбнулся, отчего бешеный пульс Анны немного замедлился. — Я был увлеченным отцом. Родительские собрания, тренировки, матчи. А потом мне предложили по-настоящему хорошее место в Хельсингборге. Руководитель группы в отделе по борьбе с наркотиками. Зарплата повыше, задачи поувлекательнее. Для многих полицейских работа мечты. Но я подумал и понял, что ради Александера мне лучше остаться здесь, в Неданосе. Чего не сделаешь для детей, верно?
— Верно! — Анна кивнула медленно, задумчиво — так же, как он. Морелль продолжал сверлить ее взглядом, но выражение лица смягчилось. Атмосфера изменилась, и Анна понимала почему. Морелль подверг ее проверке, и результаты этой проверки каким-то удивительным образом принесли обоим почти одинаковое облегчение.
— Вы, наверное, спрашиваете себя, почему мы остановились именно здесь. — Он указал на запустение за окнами машины. Голос звучал дружественнее, как будто Анну уже почти считали коллегой.
— Пару лет назад мы узнали, что большая компания байкеров задумала купить это место и устроить тут клуб. Ограда с колючей проволокой, камеры, круглосуточное наблюдение. Здешние жители к такому не привыкли. Но мы с Бенгтом Андерсоном из мэрии быстро нашли решение. Инспекция по охране здоровья взяла пробы грунта и обнаружила повышенное содержание графита.
Произнося “обнаружила”, он не изменил голоса, не обозначил воображаемые кавычки, и все же они там были. Анна узнала имя — Бенгт Андерсон, порылась в памяти.
— Недвижимость попала на карту муниципалитета, где отмечаются экологически неблагоприятные районы, и мотогопники свернули лавочку. — Морелль с довольным видом улыбнулся. — Владельца участка было, конечно, немного жаль, но ему все с лихвой компенсировали. Долговременный контракт на строительство и ремонт дорог, насколько я знаю, так что теперь тут у нас тишь да гладь.
Улыбка стала шире.
— Мы с Бенгтом Андерсоном знакомы уже лет сорок, — продолжил Морелль, и тут Анна вспомнила, где слышала это имя.
— По-моему, мы в выходные видели его сына. Матс Андерсон, живет в Энглаберге?
Морелль кивнул.
— Матс — младший сын Бенгта. Вы, наверное, заметили — он слегка со странностями. Но хороший парень, абсолютно безобидный.
Для всех, кроме барсуков, подумала Анна.
— Это благодаря Бенгту тут открылись винный магазин и ходит местный поезд. И он же ведет переговоры насчет поездов дальнего следования. К тому же он председатель “Glarea”. Если бы не Бенгт, Неданос бы не пережил кризиса девяностых. — Голос Морелля чуть не зазвенел от восхищения — такое бывает, только если человек на седьмом десятке говорит про другого человека на седьмом десятке.
— После Бенгта в мэрии у штурвала встала его дочка, Мари. Бойкая девица, энергии не меньше, чем у отца. Она бы где угодно карьеру сделала, но решила вот остаться в Неданосе, работать на благо муниципалитета. Мари и Александер с детства дружат, так что я на нее смотрю почти как на собственную дочь. — Голос зазвучал серьезнее. — Понимаете, к чему я веду?
Анна кивнула, хотя вопрос был риторическим.
— Я хочу сказать, что в местах вроде Неданоса полицейский — часть общества, но совсем не как в большом городе. У всего, что мы делаем — или не делаем, — есть последствия, иногда весьма личного свойства. — Морелль замолчал. Казалось, он тщательно взвешивает слова. Потом наклонился так низко, что Анна ощутила его дыхание с запахом кофе.