— Эта должность означает отношения, Анна. Надо быть частью общества, понимать, как мыслят и думают люди. Далеко не то же самое, что следовать написанному в уголовном кодексе…
Когда же настанет пора поступить правильно, прошептал Хокан у нее в голове. Ты же не думаешь, что я забыл твое обещание?
Глава 6
28 августа 1990 года
Мари изобразила глубокую затяжку — Карина дала ей сигарету. Красные “Принс” были слишком крепкими, но за годы, проведенные в компании курильщиков, Мари научилась делать вид, что курит. То же касалось алкоголя. Обычно она растягивала бокал вина как можно дольше и наполняла снова только наполовину. А потом ходила с оставшейся каплей весь вечер, что избавляло ее от сплетен об излишней правильности. Про этот мухлеж знала только Карина, но та никому не выдавала ее тайны.
Когда начало темнеть, Алекс развел костер. Высокие поначалу языки пламени отбрасывали тени на деревья и скалы, но потом огонь стал ровнее. Бруно, как всегда, захватил из ресторана решетку для гриля, и Алекс помог ему приладить ее над углями. Мари, Карина и Симон тем временем раскатывали подстилки. Камни еще хранили солнечное тепло, но воздух, по мере того как сгущалась темнота, становился сырым и холодным. Вскоре все, кроме Алекса, натянули джинсы и куртки.
— Поспорим с осенью! — рассмеялся Алекс, открывая очередную банку пива.
Мари налила себе и Карине красного вина в пластиковые стаканчики.
— Ну, как прошел день? — спросил Бруно. Спросил вроде как всех, но Мари отметила, что он взглянул на нее.
— Хреново. — Карина с шиком выпустила сигаретный дым из ноздрей — у Мари никогда так не получалось. — Оке приперся домой пьяный около четырех, разбудил нас с мамой. И началось. — Она презрительно закатила глаза — как всегда, когда говорила об отце. — Я по дороге на работу отвезла малявок к бабушке, так что они ничего не слышали. Потом покормила старичков, вымыла туалеты и поменяла подгузники — все за грошовую зарплату. Еще один славный денек из жизни Педерсенов. — Карина скорчила язвительную гримасу и затянулась.
Кажется, Бруно уже раскаялся, что спросил; Мари стало почти жаль его. К тому же в животе заурчало. На следующей неделе переезд, она собирала вещи и не успела пообедать. И теперь голод настиг ее. Чтобы заглушить его, Мари выпила немного вина.
— Твой маме бы на него в полицию заявить, — сказал Алекс, по голосу которого было ясно, что эта тема ему не нравится.
— Ну конечно, — процедила Карина. — Как будто это поможет. Да тут, в Неданосе, каждая собака знает, что Оке бьет мою маму.
— А твои старшие братья? — спросил Симон.
— У них своих проблем полно. — Карина покачала головой, бросила окурок в камни и отвела глаза. Мари знала почему. Все знали старших братьев Карины, все знали, что, чем бы они ни занимались, дел у них было полно, а что это за дела, никто не уточнял. Мари выпила еще вина и обнаружила, что стаканчик успел опустеть.
Когда поленья обуглились и стали бархатистосерыми, Бруно поджарил на решетке свинину со свежими овощами. Удивительно, как он всего за несколько минут соорудил целый праздничный ужин, но друзья уже столько раз это видели, что никто — по привычке — не реагировал. Однако сегодня Мари решила внести разнообразие.
— Как вкусно пахнет, Бруно, — сказала она. — Вот это да! — Наверное, дело было в голоде и в вине, которое она так опрометчиво пила на пустой желудок. Как бы то ни было, комплимент, кажется, обрадовал и смутил Бруно. Мари знала, почему он покраснел. Симон намекал, что Бруно интересуется ею; она ответного интереса не чувствовала, но это откровение все же обрадовало ее. Ей начинала надоедать предсказуемая роль “дурнушки-наперсницы-красотки”, которую она играла с начальной школы. Приятно, оказывается, когда на тебя есть спрос, что кто-то предпочел тебя красотке Карине Педерсен, даже если этот кто-то просто старый добрый Бруно Сорди.
— Friends forever[13], — провозгласил Алекс и поднял банку. — Что бы ни случилось, да?
— Вот! — Карина до краев наполнила стаканчик Мари красным вином. Полный стакан. Если Мари выпьет его весь, то изрядно превысит свою обычную дозу. Но сегодня же не обычный вечер. Последнее летнее купанье — традиция, которую Алекс придумал, когда им было по тринадцать, и которую они соблюдали каждое следующее лето. Во всяком случае до этого года. И вот лето 1990 года осталось позади, как и экзамен на аттестат зрелости, и Мари радовало щекочущее предвкушение. Жизнь начинается по-настоящему. Она чокнулась с остальными и отпила вина, потом еще. Ощутила, как приятное тепло растекается по телу.