Местное словечко — по ее предположениям, оно означало “алкаш” — прозвучало в устах коротышки так сочно, что Анна улыбнулась.
— В семьдесят пятом владелец надумал продавать ресторан, — продолжал Сорди. — Так что я собрал все, что у меня было, и вложился. Мои мальчишки, считай, выросли здесь. Умение готовить у них в крови. Мой старший, Данте, — су-шеф в Копенгагене, в “Номе”. Две мишленовские звезды!
Морелль снова похлопал его по плечу. Коротышка едва не лопался от гордости.
— Значит, это он приготовил? — Анна указала на свою тарелку.
— Нет, это мой младший, Бруно.
— Ах вот как. Передайте ему, что очень вкусно. Ottimo[14]!
— Tu parli italiano. — Улыбка Фаббе стала еще шире. — Brava![15]
— Совсем чуть-чуть. Я почти все забыла, — сказала Анна по-итальянски, а потом переключилась на родной язык. — В начале девяностых я полгода училась во Флоренции. А потом обнаружила, что хочу служить в полиции.
— Ты отлично говоришь, — рассмеялся Фаббе. — Погоди-ка. Бруно! Бруно!
Его громогласный призыв заставил остальных гостей поднять глаза. Из двери в дальнем конце комнаты выглянул мужчина в поварской форме. Фаббе замахал ему.
— Бруно, поди сюда, поздоровайся. Это Анна Веспер, наше новое полицейское начальство. Она жила в Firenze[16] и говорит по-итальянски.
Мужчина протянул Анне руку. Примерно ее ровесник, во многом — более худая версия отца. Наметилась лысина на лбу, линия рта отцовская, но глаза серьезнее и без морщинок от смеха.
— Бруно Сорди, — представился он.
— Здравствуйте, Бруно. Паста невероятно вкусная.
— Спасибо! — Бруно коротко улыбнулся и кивнул на отца. — А вот мой итальянский, к сожалению, так себе. Папа уже рассказывал, как он мыл посуду за весь ресторан?
— Только что.
— И вы слышали, что мой брат — мишленовский повар?
Анна кивнула.
— Тогда мне, увы, нечего добавить. — Бруно криво улыбнулся. — Я всего лишь повар в местном ресторанчике, и меня ждет кухня. Так что прошу прощения…
— Как Мари? — несколько торопливо спросил Морелль, словно не желая, чтобы Бруно так скоро уходил.
— Спасибо, нормально. Они с Бенгтом в Стокгольме, на встрече. Ты же ее знаешь. Хлопот полон рот. Неданос без нее не выживет. — Он сделал жест — не то шутка, не то отчаяние.
— Я слышал от Алекса, что с финансированием разобрались, — сказал Морелль. — Когда рассчитываете снова взяться за дело?
— Поглядим. — Бруно покосился на отца. — Надеюсь, что скоро.
— Бруно женат на Мари, дочери Бенгта Андерсона, она муниципальный советник. — Морелль повернулся к Анне. — У них еще “Bed and Breakfast” в доме, где выросла Мари, на гряде. Но у них большие планы. Конференц-центр, спа, ресторан для гурманов. Фирма Алекса готова сотворить чудо. С таким прибавлением Неданос уж точно окажется на карте, верно?
— Ну, будем надеяться. — Бруно как будто смутился. — Мне пора на кухню. Рад был познакомиться, Анна, и здорово, что вам все понравилось. Мы наверняка еще увидимся. — Бруно кивнул отцу, Мореллю и побрел на кухню.
— Хороший парень, — сказала Анна Фаббе, в основном потому, что думала, что он ждет от нее каких-то слов. — Ты, наверное, гордишься своими детьми.
— Они все хорошие. — Хозяин ресторана кивнул. — Бруно, Мари, Алекс. Все.
Они с Мореллем переглянулись, и Анна не сумела истолковать этот взгляд. У нее появилось ощущение, что прямо у нее на глазах разыгрывается какой-то спектакль. Но зачем?
Глава 8
28 августа 1990 года
Мотоцикл выехал из леса, медленно сделал круг и остановился возле велосипеда Симона. Мари разглядела двух седоков — вроде бы мужчина и женщина. Мотор заглох, фара погасла, и через несколько секунд зажегся карманный фонарик, свет которого упал прямо на плато.
— Эй там, наверху! — позвал мужской голос.
— Привет! — Карина, стоявшая на краю лба, замахала в ответ, заслонила глаза — свет фонарика был направлен прямо на нее.
Алекс встал рядом с Кариной и попытался приобнять ее, но она стряхнула его руку. Мари держалась чуть позади. Мотоцикл незнакомый, голос — тоже. Ей не нравилось, что сюда явились чужаки.
— Можно подняться на минутку? — крикнул мотоциклист.
Алекс повернулся к Мари и вопросительно приподнял бровь. Мари помотала головой.
— Это наша вечеринка, — сказала она. — Наша традиция. Да, Бруно?
Бруно кивнул, но промолчал. Симон снова забренчал на гитаре.
— У нас травка есть, — продолжал мужской голос откуда-то от шлагбаума. Мы с сестрой с удовольствием поделимся, если дадите чуток пожрать.