До XVI века англичане вывозили необработанное руно, позднее сочли более выгодным торговать сукном, признав его самым драгоценным продуктом королевства. Рынком для них становился весь мир. Джентльмены удачи проникали в необжитые и малообжитые уголки планеты во славу английской короны и ради доходов королевской казны. Британские купцы перевозили на своих судах сукно в Европу и в колонии. Как судоходные, возникают компании Ост-Индская, Московская, Гвинейская. Первая разрослась до гигантских по той поре размеров и с функциями надгосударственными. Так, ее представительство в Амстердаме королевская власть наделила правом вести войну, заключать союзы и мировые сделки. До 1789 года из «East India House» на лондонской Лиденголлстрит, 24 два десятка директоров ворочали торговыми операциями по всему миру. Обладатель директорского кресла должен был иметь не менее 20 акций компании по 500 франков каждая — огромное состояние. По свидетельству современников, Англия за какой-то десяток лет на торговле шерстью и изделиями из нее накопила «чрезвычайные, почти неисчерпаемые богатства». Называются 1745–1756 годы. За полтора века до этого англичане одержали победу над Непобедимой армадой, доказали свое превосходство перед другими державами на торговом поприще, оттесняя соперников правдами и неправдами, а также с помощью дипломатических демаршей. По знаменитому Метуанскому договору, заключенному в 1703 году в Лиссабоне, английская королева Анна дифференцированные пошлины на португальские вина согласилась снизить на одну треть по сравнению с пошлинами на вина французские, взамен чего был открыт свободный ввоз английских шерстяных товаров в Португалию А согласно Севильскому трактату 1729 года за англичанами утверждалось право беспрепятственной торговли в Испании и ее колониях и право владения Гибралтаром и Миноркой.
Руно, овечья шерсть в британских руках превратились, как бы сейчас сказали, в стратегическое сырье. Потому английский министр иностранных дел Вильям Питт и заявлял, что «можно завоевать Америку в Германии».
Тем временем и в других государствах Европы овцеводство и его продукция становились важнейшей статьей дохода. Еще в IX веке французские короли ратовали за то, чтобы их подданные содержали не только овечьи стада, но и ткацкие мастерские. Сохранились указы Карла Великого, в которых он предписывал, как организовывать дело. Примерно триста лет французы изготавливали сукно из привозной британской шерсти. Ткани Фландрии завоевали поклонников во всех европейских дворах и у состоятельных сословий. Франция энергично торговала своим сукном, открыв Вест-Индское, Ост-Индское, Левантское и Северное торговые товарищества. Настал век звонкой монеты как мерила всякого достоинства И Людовик XIV и его предшественники ловко устраняли приток чужеземных товаров то протекционными пошлинами, а то и прямым запретом экспорта сырья, местной шерсти.
Одновременно тихо и буднично шла работа на овчарнях королевства. Руно французских овец приобретало наилучшие из качеств, присущих овечьей шерсти, — ослепительную белизну, шелковистость волоса, высокую тонину и прочность. В начале XIX столетия страна владела доморощенным мериносовым племенем и превосходными экземплярами помеси мериносов с рамбульетскими баранами (название породы происходит от Рамбуйе — королевского замка XIV века, ныне летней резиденции французского президента).
Рис. 22. Строение шерстяного волоса французского мериносового барана. Видны чешуйки кожицы и волокна коркового слоя
На рынках победно и безраздельно царила британская шерсть. Вроде ничто не предвещало ей потери позиций. Но в эти самые десятилетия, первый раз в 1745 году, то есть за четверть века до того, как Англия стала владеть материком, на Австралийский континент завозят животных с тонким руном Здешние аборигены знать не знали, как подойти к овце. Однако «переселенцам» пришлись по вкусу естественные пастбища. Стада тонкорунных овец росли с неслыханной быстротой.
Спустя каких-то полвека хозяева отар уже разводили свою, названную впоследствии австралийской, мериносовую породу овец с изумительно тонкой, волнистой, длинного волокна шерстью. И ко второй половине XIX столетия заокеанское руно вытеснило с европейских рынков местное сырье. На фабрики Старого Света хлынула шерсть из Австралии, Аргентины и других южноамериканских стран, из Африки и с Ближнего Востока.
Этот привозной товар главенствовал в европейской торговле полстолетия. И его закупки возрастали стремительно. Если в 1886–1887 годах только австралийцы продали в Европе 1185 тысяч девятипудовых тюков своей шерсти, то в 1894—1895-м они вывезли сюда 1952 тысячи подобных упаковок. (За год считался отрезок времени с 1 июля одного по 30 июня следующего года.)