Баронесса и фрау Биллинг не сомневались в искренности Кэтхен. Но Анна вновь вставила:
- Ты же полакомилась тортом, чтобы сыграть злую шутку со своей тетей? Признайся!
Кэтхен возмущенно поглядела на повариху и объяснила:
- Я не лакомилась, это грех.
Баронесса спросила:
- Ты видела торт, когда тетя посыпала его сахаром?
- Да, торт выглядел очень аппетитно, был очень красиво украшен и приятно пах.
- Разве он так выглядел? - язвительно спросила повариха, между тем подводя Кэтхен к коробке. -Может быть, туда забралась мышка и чудесно полакомилась?
- О нет, коробка была хорошо закрыта, когда я ставила ее в кладовую, - уверила Кэтхен.
- Следовательно, это ты полакомилась, и действительно заслуживаешь...
- Это неправда, - воскликнула Кэтхен в отчаянии. -Видит Бог, что я не лакомилась с тех пор, как я...
Она всхлипнула и провела передником по глазам. Она понимала, что все обстоятельства против нее. Но тут баронесса дружелюбно спросила ее:
- Девочка, что ты хотела сказать - с каких пор ты не лакомилась?
- С тех пор, как я принадлежу Господу Иисусу, читаю Библию и знаю, что Бог воздает людям по грехам их.
- Так, так, - бросила повариха, - а кто же тогда испортил этот прекрасный торт? Кто другой, если не ты? И ты еще потом осмелилась прийти сюда и вести себя так лицемерно? Ты просто воровка!
Кэтхен побледнела, как полотно. Напрасно пыталась баронесса прервать поток слов поварихи. Тут поднялась фрау Виллинг, которая до сих пор молча выслушивала эту перебранку, подошла к поварихе и твердо сказала:
- Разве Вы не знаете, что баронесса больна и ей вредны любые переживания? Пожалуйста, сейчас же выйдите из комнаты. Так несдержанно здесь ругаться! Поглядите же на бедного ребенка!
Оскорбленная Анна вышла сразу после этого замечания. Баронесса также поднялась и возвратилась в свою спальню. Кэтхен подошла к незнакомой даме, как бы ища у нее защиты. Фрау Виллинг притянула к себе ребенка, погладила ее по голове и ласково прижала к себе. Тут Кэтхен начала плакать.
- Поплачь, поплачь, моя девочка, - стала успокаивать ее фрау Виллинг ласковым голосом.
Через некоторое время, когда Кэтхен снова успокоилась, фрау Виллинг спросила ее:
- Итак, ты читаешь Библию, Кэтхен?
- Да, и это всегда доставляет мне радость. Но я, поверьте, не лакомилась тортом!
- Нет, конечно же, нет, я в это не верила с самого начала. И фрау баронесса теперь тоже в это не верит. Но скажи-ка мне, твои родители тоже читают Библию?
- У меня больше нет родителей. Они умерли, когда я была еще маленькой. Мой дядя и моя тетя не хотят ничего знать о Библии, а наш Конрад разорвал мою маленькую Библию.
- А кто это Конрад?
- Это сын моего дяди. Тетя его очень любит, а меня она не терпит.
- Почему?
- Этого я не знаю, - печально ответила Кэтхен. -Моя тетя часто бывает на меня сердита, особенно когда я хожу слушать проповеди господина ректора или когда господин Вернер и фрау Маргарета бывают ко мне приветливы. Ах, чего только не скажет тетя Доротея, когда она узнает все о миндальном торте! Кто только мог это сделать? Он был такой замечательный, этот торт! Я видела, когда тетя клала его в коробку, а потом отнесла в кладовую. Как же тетя будет ругаться! И что обо мне подумают люди?
И снова Кэтхен начала всхлипывать.
- Успокойся, моя девочка! - вновь стала успокаивать ее фрау Виллинг. - Видимо, Господь Иисус нашел необходимым принести эту беду, но Он побеспокоится, чтобы все вышло на свет. Его слово гласит: „Благословляйте проклинающих вас!"
- Об этом я тоже читала, - радостно воскликнула Кэтхен. - Теперь я больше не буду печалиться и все расскажу тете Доротее, даже если она меня накажет. А теперь я должна идти, уже пора. Ах, я так расстроила милостивую фрау баронессу. Скажите ей все-таки, чтобы она меня простила. Она выглядит такой больной!
У пожилой дамы на глазах выступили слезы. На прощание она поцеловала Кэтхен в ее покрасневшие щеки. Так много нежности Кэтхен никогда еще не знала! Она вежливо попрощалась и отправилась домой. И хотя Анна бросила на нее язвительный взгляд из своего окна на кухне, все-таки Кэтхен взбежала на вал замка с радостным сердцем, с тихой радостью, которая позволила ей забыть свое горе.
Еще некоторое время фрау Виллинг оставалась в столовой одна, погруженная в свои мысли. Затем она направилась в покои фрау баронессы. Совершенно обессиленная, та сидела в своем кресле. К завтраку она почти не притронулась. Его отнесли обратно на кухню вместе с разломанным миндальным тортом, который охотно был принят прислугой. В гостиной снова воцарился тот покой, который был так свойствен замку, когда мужчины отправлялись в лес или на охоту.