„Ты говоришь, что уехал на чужбину? О нет, о нет! Куда ты идешь - там тоже отчий дом, И ты принадлежишь Ему! С бесконечной любовью охраняет тебя Его око на темном пути. Его рука изо всех сил Поддерживает тебя на узкой тропинке!"
Постепенно Ганс выздоровел. Но как он изменился! Он превратился в серьезного бледного юношу, замкнутого и молчаливого, которому, казалось, было полностью безразлично, будет ли он ходить в школу в зибенбюргском городе или на Нижнем Рейне. По совету врача всю зиму он должен был оставаться дома, а перед Пасхой начать учиться.
Работа в поле и саду была закончена. Зима наступила рано. По вечерам люди уютно усаживались у теплой печки и слушали завывания ветра, гулявшего в ближайшем лесу и у стен домов, стук дождя и снега в оконные стекла.
Соседские женщины и девушки собирались поочередно в одном из домов и вместе пряли. Жена лесничего тоже устраивала у себя такие посиделки, потому что не хотела отказываться от этого прекрасного старого деревенского обычая. Пока прялки прилежно гудели, женщины пели, беседовали между собой, что-нибудь рассказывали.
На эти посиделки всегда приходил и дедушка Траубах, и все с удовольствием слушали его рассказы о своей жизни или о прошлом страны. В народе все еще были живы воспоминания о временах их предков, и они передавались из поколения в поколение. Очень много рассказывали о тех давних временах, когда немецким поселенцам приходилось обороняться от многочисленных внешних врагов. Особенно много было рассказов о вторжении монголов, которые, выступив из внутренней Азии, отправились на запад, сметая все на своем пути; и о том, как они осадили город Родеа, но затем, видимо, после сражения, отступили от города и ночью, когда жители праздновали свою победу, тайно подошли к нему и неожиданно напали на этих доверчивых людей, часть из них увели с собой в Азию, где их потомков через много-много лет встретил один голландский путешественник. Рассказывалось также и о турецкой войне, о битве на хлебном поле, где зибенбуржцы сражались под руководством бургомистра Хекта из Германштадта. Перед самым сражением они встали на колени и помолились, а потом радостно и уверенно пошли на бой и смерть за свободу и свой домашний очаг.
Однажды вечером, когда женщины пряли в доме лесничего, дедушка рассказал о немецких рыцарях из Пруссии, храбрых и набожных, которые пришли в этот край, чтобы наставить на путь истины диких язычников. Для своей защиты им пришлось построить замки и крепости, чьи башни все еще часто встречаются в Бюргенланде.
- Да, дедушка, - добавила Анна, которая была одной из самых прилежных прядильщиц, - там, где стоял их самый укрепленный замок, теперь лишь глубокий старый колодец, укрытый зарослями кустарника, говорят, он очень глубок. Когда язычники разрушили замок, они собирались сорвать с замковой часовни большой крест и сжечь его, но не смогли поджечь этот крест. Тогда, придя в ярость, они бросили его в колодец и с тех пор в колодце не стало воды.
- А куда же девались рыцари, когда язычники разрушили замок? - спросил Вильгельм.
- Большинство погибло в борьбе за Евангелие, -ответил дедушка, - лишь немногие избежали этой участи и позднее вернулись домой.
- И еще сейчас, - заметила жена лесничего, -миссионеры отправляются к язычникам в далекие страны, чтобы проповедовать им Евангелие; но они борются не с оружием в руках - их меч - Слово Божие, а их знамя - Божия любовь в Иисусе Христе, которая все еще ищет и находит заблудшие души.
Ганс сидел молча. Он смотрел из окна на лунную ночь. Да, и ему когда-то казалось, что высшая цель жизни - быть вестником Евангелия и нести в мир свет Божиего слова, утоляя при этом свою жажду знаний и тягу к исследованиям. Теперь все было по-другому. Когда умер отец, его вера потерпела крушение, его доверие было подорвано, в сердце его стало темно и пустынно. У него было такое настроение, словно он потерял не только земного отца, но и небесного, и один, без руля, пустился в плавание по бескрайнему морю.
- Ганс, почему ты такой молчаливый? Почему непрерывно смотришь в окно? - спросил Герман, тронув его за руку.
- Я? Ах, не знаю, наверное, уже поздно, или нет? И где только дядя сегодня так долго задерживается? - ушел от ответа Ганс.
- Да, я уже начинаю беспокоиться, - взволнованно сказала жена лесничего и тоже посмотрела в окно.
- Хорошо, что они вдвоем - с ним пошел Конрад. Дорога к ельнику, скажем прямо, не из лучших.
- К ельнику? Не то ли это место, где живет барышник? - поинтересовался Вильгельм.
- Нет, то место, где живет барышник, им по пути, а ельник немного дальше.