произнес хотя бы три слова в свою защиту, она бы его живо отсчитала.
Она была счастлива, что спасла малышку от полиции, от этих, по мнению Марии, явных врагов честных граждан. Они были такими надоедливыми, эти полицейские! Только страх перед ними не раз мешал Марии пополнить небольшой запас продуктов, лежавший в верхнем ящике комода, у булочника и мясника. И ведь это было несправедливо, что у лавочников всего так много, а у Марии так мало, но когда было нечего есть, приходилось обращаться к этим лавочникам. И вообще она считала, что деление на свое и чужое в корне неправильно и несправедливо, и что она поступила бы по совести, если бы когда-нибудь попыталась „сгладить" различие между своим и чужим. Ей бы и в голову не пришло, что ложь и воровство считались большой провинностью перед Богом и в Его глазах это грех. Нет, об этом с ней прежде еще никто не говорил.
- Я вам говорю, что это приносит счастье, - продолжала уверять Мария.
Сначала корзина, полная еды, от господина Галлера, а потом ребенок! Разве все это не сочеталось чудесным образом друг с другом? И Петер обрадовался и даже смеялся!
Она смотрела на него с задумчивым видом.
- Ты ведь останешься дома сегодня вечером или нет?
- Нет, я пойду в „Фонарь", посмотрю там крысиную борьбу. Хочешь пойти со мной?
- Как ты мог такое подумать?! Ведь я должна позаботиться о ребенке!
- А ты, Зепперль, пойдешь?
- Нет, Петер, нет, я не хочу это видеть! Ужасно! Я остаюсь с Мия и Бэзль.
Тогда Петер пошел в трактир один. В течение дня ему приходилось выполнять очень тяжелую работу на обойной фабрике, в условиях, которые медленно, но верно подтачивали его здоровье. Вечер же он обычно проводил в захудалом кабачке, расположенном недалеко от квартиры, и оставлял там большую часть своих денег, которые заработал таким тяжелым трудом и которых без того было очень мало. Джузеппе никогда не ходил с ним туда, так как чувствовал себя там не совсем хорошо и часто даже испытывал страх. Мария же иногда ходила с ним, особенно зимой, когда с особой силой ощущался холод, неуютность и безысходность их комнаты на чердаке.
Господин Галлер был очень занятой человек, у которого работа отнимала все время с утра и до самого вечера. Собственно говоря, он обычно не обращал никакого внимания на всех этих мальчишек-нищих. Какое ему дело было до тех, кто не был баловнем судьбы, как он! Лишь величайшее усердие, так он думал, дает каждому шанс выйти в люди. Но маленький итальянец, ходивший за ним по пятам, привлек его внимание и заставил прислушаться к нему. И, может быть, маленькому Джузеппе удалось привлечь не только внимание господина Галлера, но также и его сердце.
Утром того дня, в который Галлер попросил придти маленького музыканта, он разговаривал в своей конторе с одним из сотрудников. Тут он вспомнил о маленьком нищем.
- Знаешь, - сказал он между прочим, - я тут вспомнил, что на сегодняшнее утро я договорился о встрече, которая, собственно говоря, касается больше тебя, Фердинанд, чем меня.
- Да? И с кем же?
- С одним мальчиком, которого я навестил на Вин-кельштрассе несколько дней назад и который сегодня нанесет мне ответный визит. Подожди несколько минут, он, наверное, сейчас будет здесь. Странно, но мальчик очаровал меня с первой же минуты, он и в самом деле симпатичный паренек - вот, верно, и он идет?
В дверь постучали.
- Входите, синьор! - сразу же отозвался господин Галлер; дверь очень осторожно и нерешительно открылась; Джузеппе посмотрел на обоих господ глазами, полными надежды и ожидания.
- О, господин Галлер! - с улыбкой на лице поздоровался мальчик, быстро вошел в комнату и хотел поцеловать Галлеру руку. Но тот, смеясь, помешал ему сделать это и спросил о Марии:
- Как поживает синьора, сегодня у нее настроение получше? Или она снова встала с левой ноги?
Хотя Джузеппе не понял всего, что сказал Галлер, он почувствовал, что ему нужно замолвить словечко за его любимую Марию:
- О, господин Галлер, Мия так жаль, что она была такой злой! Больше не говорите об этой дне, пожалуйста! Это было только из-за того, что... Она хочет быть очень, очень вежливой в другой раз.
- Ну, кто знает, засвидетельствую ли я даме еще раз свое почтение. Вот это, Джузеппе, господин Айх-ман, мой коллега. Фердинанд, я хочу представить тебе моего маленького друга Джузеппе из Италии.