Бальдвиг посмотрел на своего молчаливого спутника, и его острый взгляд сразу же определил, какие мысли его волновали.
Внезапно Гундольф повернулся к нему.
- Бальдвиг, я не могу больше оставаться здесь, мне нужно домой! Я не могу по-другому, я буду помогать в борьбе, находиться рядом со своими, я уже многое могу. Ты не выдашь меня, и если бы ты согласился помочь мне, то прежде, чем ты доберешься до свиты короля, я был бы уже на быстром коне далеко, на дороге к дому. Мне очень жаль, что я бросаю тебя так, на произвол судьбы, но ты как-нибудь найдешь стоянку франконского короля. Будь здоров и привет Геле!
Не дожидаясь ответа, он поспешил к жилищу знахарки, где все еще стояла лошадь. Бальдвиг быстро, как только мог, последовал за ним. Так как Гундольф должен был еще раз проехать по этой дороге, то он надеялся встретить его снова и уговорить вернуться обратно. И, действительно, прошло совсем немного времени, как Гундольф появился вновь. Наспех оседлав лошадь, он Хотел проскочить мимо него, но все же немного придержал животное и крикнул:
Не сердись, что я забираю себе лошадь, по-другому нельзя. А тебя все равно найдут и возьмут с собой!
- Стой, Гундольф! Прошу тебя, остановись! - умолял Бальдвиг. Но всадник не слышал. Однако в это самое мгновение из близлежащего густого кустарника выскочил разъяренный стрелой кабан. Гундольф, не думая о Бальдвиге, весь отдавшись мысли о побеге, изо всех сил погнал лошадь. Но животное понесло, встало на дыбы, заплясало на задних ногах и внезапным диким толчком сбросило своего наездника, напрасно пытавшегося удержать власть над своим конем. Гундольф хотел подняться, но тут увидел прямо над своей головой дикого кабана с острыми, сверкающими в мокрой пасти, клыками. Он почувствовал боль в плече, и какая-то темная фигура упала на него. Затем он потерял сознание.
Когда он снова пришел в себя, он увидел, что окружен несколькими охотниками. Возле него на земле лежал убитый кабан, страшный даже в мертвом виде. Неподалеку, в траве, распласталась неподвижная фигура.
- Бальдвиг! - Красивое бледное лицо было забрызгано кровью, глаза закрыты. Гундольф испуганно посмотрел на людей.
- Он закрыл тебя своим телом, и тогда кабан набросился на него, - сказал один из охотников. - На счастье, мы подоспели вовремя, чтобы спасти ему жизнь.
О, какими мучительными были эти слова для молодого саксонца! Он хотел подло и вероломно бросить Бальдвига на верную смерть. А тот спас его, жертвуя собственной жизнью. Настоящий друг!
Бальдвиг был перенесен в хижину лесной знахарки. Она и Гундольф принялись ухаживать за ним. Трогательно было смотреть, как спокойно и терпеливо лечился больной и как радостно заблестели его глаза, когда они встретились, наконец, с глазами Гундольфа, как будто он хотел сказать: „Слава Богу, ты спасен!"
Гундольф был совершенно подавлен. Он неустанно ухаживал за раненым и тихо слушал, как тот рассказывал ему о великом Боге, о Творце и Повелителе всего сущего и Его сыне, Иисусе Христе, Спасителе мира.
Но еще больше, чем слова больного, действовал на него пример. Пожалуй, труднее всего ему было подавить горячее желание, тянувшее его домой. Но теперь он ни за какие сокровища не смог бы бросить Бальдвига, даже если бы был освобожден из-под охраны. К его великой радости, Бальдвиг постепенно выздоравливал, благодаря его заботливому уходу и стараниям знахарки.
Штормовой ветер гудел в темных верхушках соснового леса над высокими, голыми пиками гор, в узких ущельях скал саксонской земли. И так же стремительно через хижины и сердца храбрых людей неслась буря восстания. Ужасным был гнев, вызванный во всех саксонских землях жестоким, кровавым правлением. Вновь появился Виттеркинд. Пылкими словами призывал он свой народ к повсеместной борьбе, и |де бы герцог не появлялся, тут же, оставляя дом и двор, жену и детей, к нему примыкали мужчины и шли за ним в поход мести против франконских угнетателей. Повсюду вспыхивало пламя восстания. Не осталось ни одного края, жители которого не приняли бы участие в освободительной борьбе!