- Эге, - воскликнул один из них, глядя на убитого зверя. - Ты уложил кабана, Рутберт. А не кажется ли тебе, что не стоит тащить его вниз? Стол у нас не такой уж богатый!
- Отнесите его вниз, - коротко ответил Рутберт, -я побуду здесь еще немного.
Все вместе мужчины понесли зверя вниз. А Рутберт все еще стоял на своем месте, и, не отрываясь, смотрел ввысь. Наконец, вздохнув, он повернулся и пошел следом за своими товарищами по охоте.
Он не мог больше оставаться спокойным и веселым с тех пор, как из-за его жестокости и мстительности Гульбранд попал в руки франконцев - особенно потому, что он видел, как сожалел о Гульбранде герцог, ведь тот был самым лучшим, самым верным другом Виттеркинда. Он постоянно ломал голову над тем, как, по возможности, скорее исправить последствия своего несправедливого поступка. Пленение Гелы ему тоже не давало покоя. И тут он узнал, что Карл разбил лагерь вблизи Везера и что там находились его пленники и заложники. Тогда ему пришла в голову мысль: а нельзя ли освободить обоих, сделав ночной набег на лагерь? Но он ни с кем не поделился своим планом; он хотел серьезно поразмыслить, действительно ли он выполним. Он думал, как пробраться тайком в лагерь и разведать обстановку, и решил посоветоваться об этом с герцогом прямо сегодня.
Медленно спускался он вниз по склону к тому месту, где густо проросший кустарник скрывал вход в узкое лесное ущелье. Оно вело к маленькому глубокому котловану, заросшему дубом и буком. С одной стороны низины поднималось ввысь облако дыма и сквозь густые ветки виднелись отблески костра. Вокруг него расположились несколько воинов. Кто-то занимался раздуванием костра, кто-то разделывал кабана, чтобы потом зажарить его. Среди друзей на камне сидел герцог Виттеркинд, серьезный, угрюмый и молчаливый, как и все остальные. В молчании прошел ужин; потом, пока костер медленно догорал, мужчины один за другим начали устраиваться на ночлег. Широкая, нависшая стена скалы создавала соответственную крышу. Здесь воины спали прямо на лежанках из мха, которые они приготовили, укрывшись от ночного холода звериными и овечьими шкурами. Уже совсем стемнело, а герцог все еще неподвижно сидел на своем месте. Подперев голову рукой, он угрюмо смотрел прямо перед собой. Горькая морщина пролегла на его лице, когда он увидел, как один из воинов, бросив последний пугливый взгляд на своих засыпающих товарищей, встал, взял оружие и подошел к нему.
- Не гневайся, герцог, но я не могу больше служить у тебя без отдыха и крова, я хочу назад, к своим. И пока другие спят, хочу сказать тебе, что я не желал бы, чтобы ты сердился на меня за то, что вот еще один уходит от тебя.
- Иди, - спокойно сказал Виттеркинд, - я не сержусь на тебя, да и другие скоро последуют за тобой. У меня нет родины, я бесправный, и беспомощный человек, боги обрушили на мой путь несчастье, как же я могу держать тебя? - Еще мгновенье человек нерешительно потоптался перед своим герцогом, затем медленно повернулся и быстро исчез в ночной тьме.
Виттеркинд встал, прошелся взад-вперед, потом остановился, прислонившись к стволу бука и скрестив руки. Да, он не должен был гневаться на этого человека за то, что тот покинул его, ведь уже многие так сделали! Он хотел освободить свой народ и сделать его великим. Всю свою силу, свою жизнь отдал он этому, и вот ему благодарность за это! Когда-то к нему тянулись и возвеличивали как предводителя армии и освободителя, а сейчас, когда удача его оставила, все покинули его. А боги? О, они тоже оставались или неверными, или бездеятельными, иначе они услышали бы его мольбу и послали ему победу. То, чего он с таким трудом добился, было потеряно и потеряно навсегда. Для чего теперь ему жить?
Чья-то рука коснулась его руки. Виттеркинд быстро оглянулся, он подумал, что еще какой-нибудь воин захотел попрощаться с ним. С удивлением он увидел Рутберта.
- Что ты хочешь, Рутберт, почему не отдыхаешь? -хмуро спросил он.
- Я хотел поговорить с тобой, герцог, так, чтобы не услышали другие...
- Отлично! Должно быть, ты тоже хочешь удрать, как сделал это только что один из воинов?
- Удрать от тебя? О, герцог, разве я не люблю тебя, как отца? И куда мне идти? Моя родина там, где ты! - возразил Рутберт.
- Что же ты хочешь от меня?
- Герцог, я не могу найти ни покоя, ни утешения, потому что постоянно упрекаю себя за то, что по моей вине попал в руки врага один из тех, кто был тебе верен . Так же я думаю о моей сестре, которая находится там, внизу, во франконском лагере. Нас, конечно, мало, но, пожалуй, мы могли бы освободить их, если бы знали, где содержатся заложники.