Как заколдованный, Рутберт глядел на молящихся. Вдруг он схватил герцога за руку.
- Гела! Там Гела! - закричал он, с трудом сдерживая свою радость. - И он показал на молодую девушку, которая стояла на коленях среди нескольких молящихся женщин и девушек. Вон там, напротив? У колонны? Тот высокий человек в саксонской одежде с бледным, болезненным, но таким умиротворенным ли-цом - разве это не Гульбранд? А юноша рядом с ним -не Гундольф ли это? Гундольф, сын Вульфгарда.
- Пойдем, - только и сказал Виттеркинд. Он подошел к маленькой двери, следуя непреодолимой силе, и бесстрашно, не замечая устремленных на него взглядов франконцев, с высоко поднятой головой прошел по узкому проходу до маленького алтаря. Рутберт следовал за ним. Они остановились рядом с Карлом. С изумлением смотрели франконцы на высокого мужчину в рваной одежде нищего. Палка выпала из его рук, но он не заметил этого. Тут вышел вперед священник и поднялся на маленькое возвышение рядом с алтарем; простыми, доступными словами поведал он о вечном спасении в Иисусе Христе, Сыне Божием, Спасителе мира. Он описывал, как Господь Иисус в бесконечной любви отказался от Своего владычества, спустился в этот грешный, бренный мир; как Он, увидев человеческие печали и боли, страх и беды, разделил с людьми их участь, и как потом принес чистую, незапятнанную, невинную жертву на кресте Голгофы, чтобы через Свою искупительную смерть стать спасением для всех поверивших в Него. Как Он вновь воссел одесную Бога, но по-прежнему находится среди Своих со Своей благодатью и помощью, и как Он посылает прощение и вечную жизнь всем тем, кто обращается к Нему в своей греховной нужде. Старый священник закончил словами: „Непостоянна и преходяща человеческая любовь и привязанность, но вечна верная любовь нашего Спасителя. В ней мир и благодать, блаженный покой, утешение и надежда во все времена."
Удивительными показались эти слова саксонскому герцогу. Ему еще никогда не приходилось слышать о Боге, Которому молились франконцы и служить Которому они хотели принудить - принудить саксонцев. Да, если бы священники, которых посылал к ним Карл, умели рассказывать о своем Спасителе, как этот, то, конечно же, ему удалось бы завоевать многие сердца - и его тоже! Здесь было то, чего ему так не хватало: верность, непреходящая верность, любовь, которая жертвовала собою за других, - пристанище в нужде и смерти.
Затем его охватил жар. Ему предстояло окончательно решить: принять христианскую веру или кровавое возмездие; переход в другую веру или отречение; крещение или смерть. Разве не убедились многие тысячи в жестоком провале восстания, равно как и в справедливости и человечности франконского короля?
Карл тоже не выпускал незнакомца из поля своего зрения. Изучающе разглядывал он его лицо, которое больше не закрывалось широкополой шляпой. Внезапно большое изумление мелькнуло на лице короля - он вспомнил, где видел это лицо, эту крепкую, фигуру: раньше, в сражении на Вальштате, высоко на коне, со сверкающим мечом в руке, этот человек был его противником. Это был Виттеркинд, саксонский герцог! Но не ошибался ли он? Как мог Виттеркинд, этот яростный враг христианства, прийти прямо сюда, в часовню, где собрались франконцы для вечернего богослужения?
Тут снова началось пение. Незнакомец опустил голову и, закрыв лицо рукой, слушал. Как только звуки замерли, люди встали, чтобы выйти из церквушки. Некоторые вернулись обратно, с любопытством разглядывая чужого человека. Гела и Гундольф тоже удивленно смотрели на него.
- Это он! Это наш герцог! - прошептал Гундольф Геле.
Король Карл подошел к незнакомцу, чтобы спросить его имя и происхождение.
Но тот сам обернулся к нему:
- Да, король Карл, это я! Виттеркинд, саксонский герцог! - сказал он, высоко подняв голову. - Подлым было намерение, с которым я пришел сюда, но мои ноги привели меня к вашему храму; и я совершенно, как наяву, услышал послание вашего Бога, этого Иисуса, которого я до сегодняшнего дня презирал, даже ненавидел. А сейчас я склоняю перед Ним свою голову, хочу стать Его служителем. И теперь я в твоей власти!
Тут взволнованный Карл протянул ему руку.
- Благословенно имя Его! Чудо Своей благодати и Своей силы совершил Он с тобой! Отныне, Виттеркинд, ты мне больше не противник, и ты не пленник мой, а гость и брат!
Выходя из маленькой часовни, Гела попала в объятия брата.
- Гундольф! Отец Гульбранд! Идите сюда, идите же сюда, ведь это Рутберт, мой брат Рутберт! - кричала она вне себя от радости. Оба быстро подбежали к ним, но Рутберт тотчас же, покраснев, отвернулся.
- Прости меня за то, что я сделал тебе! - попросил он, не глядя на Гульбранда.