Вера этих двоих верных мужей увлекла остальных. Их ободряющая речь вдохновила малодушных, укрепила доверие, вновь направила все взоры к Тому, в Котором все обещания Бога - это „да" и „аминь".
И все же они медленно продвигались вперед. Пища, которую они зачастую могли добывать в лесу и в поле с большим трудом, была недостаточно питательной и очень скоро после такой скудной трапезы начинал мучить голод. Но они неутомимо шли дальше, только куда?..
Между тем приближалась Пасха. Вечером в первый пасхальный день они заблудились в холмистой местности - возле Дианабурга в лесу Браунфельс - и не находили выхода из леса. Уставшие больше, чем когда-либо, они раскинули в чаще свой лагерь и изможденно опустились на свои постели из мха. Их нестерпимо мучил голод. У них осталось лишь несколько хлебных корок, которые они хранили для детей. С грустью вздыхая от горя и забот они вспоминали о любимом празднике, который в эти дни наполнял миром и радостью многие сердца. Они не знали, ни где они находились, ни что должен принести им грядущий день.
На заре следующего утра, еще прежде, чем полностью рассвело, они собрались недалеко от лагерной стоянки на открытой лесной поляне. Все опустились на колени, и Ормонд молился с такой силой и усердием, как никогда раньше. Все взоры были направлены на него, все сердца замерли, и на всех глазах навернулись слезы. Он изливал Господу свою великую беду, он напоминал Ему о Его обещаниях и согласии, и Его всемогущей силе, а в конце благодарил и превозносил за помощь, которая, конечно же, была недалеко. При этих проникновенных словах на несчастных лицах появилась новая надежда. Вера древних духовных пастырей была удивительной. Позже он утверждал, что совершенно точно знал, что Господь придет к ним и протянет Свою спасительную руку в тот миг, когда они в этом особенно нуждались. Когда он завершил свою речь радостным „аминь", он запел хвалебный псалом, и вскоре радостное пение вновь обретшей уверенность маленькой христианской общины вознеслось к сияющему небу и зазвучало в просторном соборе леса.
Затем Ормонд прочитал один отрывок из Библии и непосредственно после этого рассказал о прекрасном послании о смерти и воскресении распятого за грехи Спасителя. Едва он закончил с уверенностью, что каждый, кто принимает Его крест и последует за своим Господом, однажды получает венец жизни и от горьких страданий входит в высочайшую радость, как вдруг громкий собачий лай прервал благоговейную минуту.
Был ли это Божий ответ на его веру? Страх и ужас охватили измученных людей.
Из леса к ним скакали несколько человек. Первый, очевидно, предводитель, знатного происхождения человек, обуздывая лошадь, громко спросил:
„Что здесь происходит?"
Обнажив свою серебристо-белую голову, Ормонд встал перед всадником. В нескольких словах он поведал, кто они такие, откуда пришли, и попросил, если можно позволить им удалиться с миром. Напоследок он спросил, не мог ли прежде господин дать пищи голодным странникам, которые вот уже три дня ничего не ели.
Искренние слова старика произвели глубокое впечатление. Всадник взволнованно посмотрел на собравшихся. Глубоко тронутый, он ответил почтенному старцу на французском языке:
„Благословен Господь, Который привел вас сюда! Я - владелец этой земли, Вильгельм Мориц, граф Зольмский. Лесники сообщили мне, что цыганский табор, представляющий угрозу для жителей, расположился в этом лесу. Я отправился сюда, чтобы самому во всем убедиться, и вот - нахожу христиан, преследуемых братьев по вере! „Блаженны вы, если вас хулят и преследуют из-за Меня", - говорит наш возлюбленный Господь! Вашему горю пришел конец. Если вы пожелаете, можете оставаться у меня. Дома и имущество, которые вы потеряли ради истины, я вам дам. Потерпите еще немного, и страдания ваши уменьшатся."
Затем граф поскакал прочь, сопровождаемый всадниками.
Да, это был граф Вильгельм Мориц, владелец близлежащего замка Грейфенштейн, флаг которого с изображением древней легендарной птицы грифа несколько столетий, как флюгер, развевался над долиной Дильталь в Вестервальдвинде.
Невозможно описать впечатление, которое произвели на беглецов слова графа, говорившего на их родном языке. Они бросались друг другу на шею и плакали от радости. Ормонд стоял, словно отрешенный от мира, с опущенными руками и обращенным к небу взором, в то время как его губы шептали молитву. Брюне же затянул, ликуя, хвалебную песнь, к которой друг за другом присоединились все. Как только песня была спета, раздался голос Ормонда, начавшего молитву благодарения, и искренняя слава и восхваление вознеслось из переполненных счастьем сердец к Богу, Который не покинул, не бросил на произвол судьбы свой народ.