- Да, если ему будет угодно, Он защитит меня и сохранит мне жизнь. А если я должен умереть, -значит такова воля Его, - тогда вознесет Он меня в небесную страну; где я увижу Иисуса Христа во всем Его величии и буду вечно служить Ему в его войске.
- Поистине, могуществен этот Царь, который даже самого себя не смог защитить, когда Иудеи распинали Его на кресте - ведь именно такое изображение вы установили на наших мельницах и дорожных разъездах! - насмехался Виттеркинд. - Пошел прочь. Сейчас ты убедишься, защитит ли он тебя! Отведите его вниз к остальным! - приказал он воинам, которые должны были увести пленников сквозь лесную балку дальше, в горы.
Вдруг перед саксонским герцогом появилась Гела. Еще несколько мгновений боролась она со своей робостью, затем, дрожа от страха, обратилась к нему:
- О господин, пощадите его, как он пощадил меня и Рутберта, когда я попросила его об этом.
И такое неописуемое умиление отразилось в ее больших светлых глазах, что был побежден сам разъяренный жестокий саксонский герцог. Несколько мгновений он молча глядел на Гелу, а затем решил:
- Первая просьба из уст ребенка ко мне не должна быть напрасной, а дочь Хартбольда не может зря просит за франконца.
Затем он вновь обратился к пленнику:
- Ты не устрашился и показал мне храбрость, -это мне нравится. Я мог бы прикончить тебя, как собаку, но вот я дарю тебе жизнь - по просьбе этого ребенка! Отправляйся к королю Карлу и сообщи ему, что весь свободный народ восстанет, чтобы разрушить изображения и жилища нудного Бога и свергнуть его гнет. Мы не покоримся, но будем биться до победы!
Пленник благодарно кивнул Геле головой. Но тут словно тень от облака набежала на его лицо.
- Охотно принимаю свою жизнь из твоих рук, герцог Виттеркинд, только бесславно это - возвращаться домой безоружным: меч мой сломан, а копье забрали твои люди!
- Верните ему копье. Он носил его с честью, - приказал герцог.
Копье было возвращено франконцу.
- Благодарю тебя за великодушие, герцог! И если я чего-то и хочу пожелать, так это стать со временем воином войска Христова! - сказал франконец и собрался было уходить. Но затем еще раз кивнул Г еле.
- Вот так мой и твой Бог через тебя защитил меня, дитя. Спасибо и будь здорова!
Рутберт гневно взглянул на Гелу.
- Ты защищаешь убийцу нашего отца, врагов нашего народа! - проговорил он тихо и оттолкнул руку сестры, когда она хотела коснуться его плеча.
Виттеркинд понял его слова. По лицу его скользнула улыбка.
- Не сердись на свою сестру за то, что она умеет быть благородной! У тебя будет время и возможность, чтобы отомстить еще прежде, чем ты станешь мужчиной. Итак, куда вы собираетесь пойти теперь?
- Мы будем бродить по лесам и горам, так как у нас больше нет дома. Я буду ловить птиц и охотиться за дичью, а Гела - собирать ягоды и всякие фрукты, годные в пищу. А потом я хочу вступить в войско и воевать против франконцев. Позволь мне стать твоим слугой, герцог Виттеркинд! - решительно добавил он.
- Моим слугой? Что ты можешь делать для меня, какой из тебя помощник?
- Ухаживать за твоей лошадью, носить твои щит, следить за твоим оружием, быть с тобой в битве и в другой опасности, а когда-нибудь - сражаться рядом против франконского короля!
Герцог благосклонно посмотрел на мальчика.
- Ты мне нравишься, и я хочу тебя испытать. Отныне ты должен сопровождать меня. С губ Рутберта сорвался радостный крик. Он выбежал вперед и встал рядом с конем Виттеркинда, так как хотел немедленно приступить к службе. Но тут его взгляд упал на Гелу, которая растерянно и беспомощно смотрела на него, и радостное выражение исчезло с его лица, потому что сразу же вспомнил об убитом отце.
- Да, но что же будет с Гелой? - в отчаянии спросил он.
- Вы оба будете сопровождать нас, - решил Виттеркинд. -Твоя сестра может оставаться с нами, пока мы не доберемся до поместья Гульбранда. Гульбранд примет девочку к себе, если я попрошу об этом. Теперь мы не должны больше медлить...
По его приказу отряд отправился в путь. Рутберт снова держал сестру за руку, а честь, которой он был удостоен - стать храбрым слугой саксонского герцога - оттеснила боль, вызванную смертью отца. Гела же, казалось, только сейчас пришла в сознание.
- О, Рутберт, что ты сейчас рассказал? Отец умер, франконцы убили его? - спросила она, глубоко потрясенная.
- Да, - сказал он сухо. - Я нашел его тело внизу, на пепелище, окровавленное и изуродованное... И сделали это люди твоего Бога, франконцы, которых ты любишь и за которых просила.