Ну, а в последующие дни все шло вообще-то неплохо. Работа, на которую Бальзем определил мальчика, показалась для того нетяжелой. Не было также причин считать его глупым или упрямым - в этом убедился и Кеес Зуренбург. И все-таки челядь с Франсом не уживалась.
Постоянно кто-нибудь да критиковал, порицая его, и при любой возможности давал мальчику почувствовать свою к нему антипатию. Хуже всего обходились с ним конюшие Ринус и Барт.
Однажды вечером, например, когда челядь в пристройке ужинала, Барт налил в деревянные башмаки Летучей Мыши, стоявшие перед дверью, холодной воды. Когда Франс встал из-за стола и влез в свои башмаки, то сразу же заметил, что с ним сыграли шутку. Он сделал вид, что не заметил этого, ни разу не посмотрел на свои насквозь промокшие в них носки, а с равнодушным лицом прошел в свою соломенную каморку.
- Да, Барт, ты это себе по-другому представлял, -подколола одна из служанок, - ты, конечно же, мечтал о большем эффекте, не так ли? - А Ринус добавил:
- Остерегайся в ближайшие дни, Барт, уж точно что-нибудь произойдет, вот увидишь!
Прошла неделя, и мелкая выходка с башмаками была всеми забыта - но только не Летучей Мышью. Никто не заметил, как мальчику удалось из медного порохового рога, относящегося к охотничьему снаряжению крестьянина, добыть немного черного пороха. А как только представилась подходящая возможность, трубка Барта была наполнена порохом вперемешку с табаком и положена вновь на место, где слуга обычно ее брал. Когда Барт вынул из кармана свою зажигалку и одним махом зажег трубку, из нее внезапно вырвалось яркое пламя, а оглушительный треск напугал всех обитателей дома. Грязно-серый пороховой дым наполнил все помещение. Одна из служанок закричала, и на крик выбежала хозяйка.
- Что здесь происходит? - изумленно спросила она, когда увидела почерневшее лицо Барта.
- Мы не знаем, фрау, совершенно не знаем. Должно быть, что-то не в порядке с трубкой Барта, едва он зажег ее и сделал пару затяжек, она взорвалась. Наверное, там был порох. Как произошло это, мы не знаем, по крайней мере...
- И ты тоже не знаешь этого, Барт? - спросила крестьянка, сердито переводя взгляд с одного на другого. Она не потерпит подобных шуток! Как легко можно было спалить целое хозяйство из-за таких глупостей!
Конюший, чьи светлые глаза на испуганном лице сосредоточились на обломках своей трубки, недоуменно покачал головой, после чего пролепетал:
- Понятия не имею об этом, фрау. Я сам набил трубку, прежде чем пойти умыться. А потом положил ее на маслобойку. И после этого, когда я привел себя в порядок, она все время лежала там, и я зажег ее, как всегда. Должно быть, там вертелся Летучая Мышь, - подчеркнуто добавил он, - поскольку мальчишка...
- Ну, что ты там бормочешь о Летучей Мыши? -строго спросила крестьянка, когда Барт замолчал. -Ты что, дал повод мальчику выкинуть с тобой подобную шутку?
- Где он?
Франс был на улице, во дворе. Никому другому не удавалось так ладить с Принцем, огромной сторожевой собакой. Вот и теперь он играл и боролся с ним и, казалось, совсем не чувствовал стремительного северного ветра, который обдавал холодом голые ветки старых орешников.
Мальчика позвали в дом, хотя каждый думал про себя, что пытаться заставить Летучую Мышь признаться - это напрасный труд. Все же крестьянка приказала ему прийти, и он вынужден был повиноваться. Он бесстрашно предстал перед ней и посмотрел ей прямо в глаза. Она строго смотрела на него, но Летучая Мышь выдержал этот взгляд, даже не моргнув.
- Это ты натворил дел с трубкой Барта - подсыпал туда порох?
Вероятно, даже этот резкий тон не произвел впечатления на Франса, поскольку он бойко ответил:
- Я бы тоже хотел спросить, фрау Зуренбург, а вы сами видели, как я набивал порох в трубку Барта? Должно быть, кто-то видел это, иначе, как же можно обвинять меня в этом вот так, прямо в глаза! - И, повернувшись к Барту, спросил того: - Может, ты видел, Барт?
- Видеть не видел, - признался Барт. - Конечно, я не видел этого, иначе я не поступил бы так глупо и не зажег бы трубку, но...
- Та-а-ак! - ответил Франс. - Выходит, ты этого не видел. Конечно, и я тоже не видел, как ты недавно налил в мои башмаки столько воды, что я должен был идти спать с насквозь промокшими ногами.
Теперь строгий взгляд крестьянки обратился на Барта, и тот, совсем не готовый к бою и не такой дошлый, как Летучая Мышь, покраснел до ушей и сердито пробормотал какое-то ругательство.
- Я дам тебе один совет на будущее, Барт, оставь мальчика в покое, иначе можешь искать себе другое место. А ты, Франс Ведер, ты взят сюда только из ми-лос-ти, слышишь ты, из ми-лос-ти! Ты должен переносить все терпеливо, со всем мириться, вместо того, чтобы наносить ответные удары и мстить. Если так будет продолжаться и дальше, то очень скоро ты отправишься в сиротский приют, там тебя научат покорности! - Слова ее были настолько точны, насколько разгневана она была. Затем она вышла, хлопнув дверью.