- Тебе необязательно рассказывать, как тебя зовут и откуда ты. Но об одном я хотела бы спросить тебя: есть ли у тебя где-нибудь кто-нибудь, кто смог бы позаботиться о тебе прямо сейчас, поздним вечером; куда ты собираешься пойти? Кто-нибудь ждет тебя? Тогда я могла бы известить этого человека. Ты ведь понимаешь это, правда?
- Никто не ждет меня, никто! Они еще и рады, что я убежал. Они думают, что я утонул - и радуются!
Эти слова обожгли сердце тетушки Марии. Что она должна сказать теперь?
Вдруг ей пришла в голову идея.
- Ты когда-нибудь слышал о Боге и о Господе Иисусе? - спросила она.
Франс кивнул:
- Да, госпожа, моя мама часто рассказывала мне о Нем и молилась вместе со мной.
- Ну, мальчик, давай теперь сделаем так: мы больше не будем задавать тебе вопросов „откуда?" и „куда?", и если ты не хочешь, можешь не говорить об этом с нами. Но когда ты сегодня вечером пойдешь спать, то сложи свои руки на груди и помолись Тому, Кого знала твоя мать. Только что ты сказал, что будто бы нет никого, кто любил бы тебя. Нет, мальчик, есть Тот, Кто любит тебя всем сердцем и самой большой любовью, - это Господь!
- Нет, госпожа, я не могу поверить в это, этого не может быть. Если бы Он меня действительно любил, Он не взял бы у меня мою маму и мою маленькую сестренку!
- И все же Он любит тебя! Его любовь охраняет тебя и защищает - вот и сегодня вечером, когда ты почти умирал от усталости и от холода перед нашей дверью. И ты, несомненно, должен признать, что все это именно так!
В этот момент господин ван Бинген снова вошел в комнату и вопросительно посмотрел на тетушку. Но она только улыбнулась ему и снова обратилась к Франсу:
- Теперь я позабочусь о том, чтобы тебя накормили, а потом покажу тебе, где ты будешь спать. А утром посмотрим.
Как изумилась она и ее племянник, когда увидели, с какой жадностью маленький гость глотает пищу. Должно быть, он здорово проголодался. А ведь он даже не попросил у них куска хлеба!
- Когда ты ел в последний раз, мальчик? - спросил господин ван Бинген. Франс долго думал.
- С воскресного полудня до сегодняшнего дня я съел два бутерброда, два сырых яйца и две репы, и больше ничего.
Полчаса спустя Франс Ведер, сытый и согревшийся, ложился в свежезаправленную постель. И когда он уютно накрыл свои ноги и слушал, как на улице завывает ветер и дождь стучит по стеклу, его занимала только одна мысль: могло ли быть то, во что верила его мать? Действительно ли было правдой то, что на небе живет Бог, Который смотрит сверху на него, маленького бродяжку, чтобы помочь ему? Не потому ли он так безнадежно бродил по округе, чтобы найти новое пристанище у этих людей? Он невольно сложил руки, благодарно шепча молитву; затем он погрузился в крепкий, здоровый сон.
Сильный северо-западный ветер рано утром разогнал дождевые тучи и теперь кружил золотисто-желтую осеннюю листву прямо напротив окон угловой комнаты, в которой спал Франс. Часы показывали ровно восемь, а мальчик все еще крепко спал.
Вечером господин ван Бинген предусмотрительно запер комнату, потому что боялся, как бы маленький бродяга тайком не убежал. Беспокойное, дикое выражение, которое он несколько раз ловил во взгляде мальчика, не могло вызвать у господина ван Бингена никакого доверия. Тетушка Мария улыбнулась на это и сказала:
- Знаешь, Хендрик, мальчик ведь совсем еще ребенок, а ты поступаешь с ним так, как будто он какой-то злодей!
Но господин ван Бинген в раздумье покачал головой. Он возразил:
- Мне кажется, он очень бойкий парень, хоть и маленький; и явно у него рыльце в пушку, иначе бы он не держал рот на замке!
Тетушка Мария спала ночью мало. Она была набожной женщиной, и во всех событиях своей повседневной жизни она видела волю Божию. В дни своего траура по супругу она научилась смиряться перед этой могущественной волей и доверяться своему Небесному Отцу. Долгое время она жила одна-одинешенька; но это одиночество научило ее быть в мире с Господом, ценить общение с Ним, Защитником сирот и Утешителем вдов, и это сохранило ее от удушающего чувства заброшенности, от которого одинокое сердце омрачается и черствеет. Сейчас годы одиночества миновали; Господь послал ей людей, которых она любила и которые были ей дороги. А теперь в ее уютной, тихой квартире спал настоящий маленький бродяга! В конце концов, разве не прав ее племянник, призывая к осторожности? Да и суровый допрос Хендрика разве не вызвал у мальчика такое сопротивление? Сама же она больше верила в действие любви, чем строгости. У мальчика ручьем полились слезы, когда он вспомнил о матери! Как гонимый ветром листок, он был брошен к ее двери, может ли она снова выгнать его на проселочную дорогу? А если у него и вправду совсем никого нет?..