Со временем даже господину ван Бингену доставляло удовольствие заниматься с Франсом. Действительно ли этот мальчик был Летучей Мышью? Действительно ли его так боялись другие мальчики?
Да, так оно и было. В своей душе Франс Ведер всегда оставался Летучей Мышью. Тетушка не обманывалась. Она знала, что полное изменение, обновление в нем может произойти только с помощью благодати Божией, и она молилась за своего подопечного. В общении с ним она неустанно ссылалась на Господа Иисуса, Спасителя мира, доброго Пастыря. Франс тихо и внимательно слушал ее, не высказывая своего мнения.
Таким образом, время для Франса Ведера летело очень быстро.
По-прежнему усердно и терпеливо трудился он в саду, там и тут помогал по дому. Большую часть времени он проводил теперь в адвокатской конторе -там же, где и господин ван Бинген.
У него было не очень много знакомых. А друзей и подавно. В основном, он изъяснялся несколькими словами, давал краткие ответы, а если надо было сказать что-то более ясно, в его взгляде всегда появлялось какое-то угрожающее, враждебное выражение, так что его подопечные избегали общаться с ним.
С первого воскресенья, которое провел мальчик в доме тетушки Марии, та начала знакомить его с Божиим Словом, которое проповедовалось в этой местности с большой добросовестностью. Так что он все время мог слушать Слово Божие. Взрастет ли когда-нибудь семя в его сердце?..
Снова наступила осень. Холодный моросящий дождь мочил улицы северо-голландского городка, и от этого в нем становилось еще тише и пустыннее, чем обычно.
Господин ван Бинген и Франс Ведер вернулись из конторы домой, повесили сушиться свои промокшие пальто и присели в гостиной за чашкой кофе. Нонни, услышав голоса мужчин, вышла им навстречу. Чем была Нонни для тетушки Марии, тем был Франс для господина ван Бингена. Улыбаясь, тетушка заметила своему племяннику:
- Твоя Нон и мой Летучая Мышь совсем нас избалуют! - А потом добавила: - Я не могу себе представить, как можно жить без них обоих.
- Но ты знаешь, тетя, что касается нашей Нон, я думаю, тут можно не беспокоиться, ей только шестнадцать лет; с Франсем, конечно, совсем другое дело. Ему уже исполнилось девятнадцать. Он не может вечно оставаться у нас, хотя бы из-за своей работы. Его начальник недавно откровенно сказал мне: „Мы не можем задерживать его здесь. Он может пойти дальше, и это очень хорошо. Молодой человек с такими способностями и желанием работать не задержится долго в адвокатской конторе маленького городка." Я ничего не сказал ему на это, но я чувствую, что он прав.
- Я тоже люблю его, как и ты, Хендрик, мальчик вырос у нас на глазах и любит нас, как родной сын, и нам будет трудно привыкнуть к мысли, что его место за столом будет пустовать. Но его будущее благополучие, его дальнейшее образование - прежде всего, и мы оба это знаем. Мы не имеем права удерживать его, если он захочет продвинуться по своей работе, а поэтому - уехать отсюда.
Маленькая семья собралась за чашкой кофе; и Нонни - прежде всего, она - вносила жизнь и радость в этот маленький круг. В первый же день, когда Франс Ведер нашел приют у тетушки Марии, Нонни показалась ему прекрасным цветком из далекого сказочного мира, и с тех пор он выполнял все ее желания и капризы, хотя это давалось ему нелегко. Однажды в огороде она пробежала по только что засеянной грядке, в другой раз сорвала первые тюльпаны, только-только начинавшие цвести, а как-то набрала целую корзину неспелых груш, к чему Франс отнесся очень неодобрительно. Но он никогда не злился на маленькую безобразницу. Чувствовал ли он, что она всем сердцем была привязана к нему? Когда он жил еще в Оттернхофе, как-то крестьянин Зуренбург сказал своей жене: „К щенкам, жеребятам и телятам у мальчишки есть сердце, что удивительно, но по отношению к людям Летучая Мышь - это настоящий сатана. Спроси об этом кого хочешь..." Нет, крестьянин из Оттернхофа не понимал Летучую Мышь, да ему бы и в голову не пришло постараться лучше понять его.
Нон и Франс очень скоро сдружились. Чувствуя это, Франс спешил помочь Нон в любом ее маленьком горе. Он приходил на помощь, если она не справлялась с какой-нибудь домашней задачей, и часто радовал ее какой-нибудь маленькой поделкой, над которой он много трудился. Учение давалось ей не так легко, а Франс за час мог выучить больше, чем она за целый день. Она была способной, но ей не хватало усидчивости. Кое-что давалось ей очень легко, например, она играючи изучала иностранные языки; но нелегко шла у нее математика, ей приходилось порядком поломать голову над арифметическими задачками. Но каждый раз рядом оказывался Франс. Для Нон у него всегда находилось время.