Но несмотря на свою неустанную деятельность и множество новых впечатлений, его мысли постоянно возвращались в тихий дом в Меервордене. Если бы Нон и тетушка могли вместе с ним увидеть и пережить столько прекрасного! Нон пригрозила ему на прощание, что если он в каждом письме не будет посвящать несколько строчек лично ей, то пусть больше лучше не попадается ей на глаза. Когда у нее вырвались эти слова, на мгновение в ее глазах появились две крупные слезы, и она выбежала в сад. Франс сдержал слово; регулярно писал и вкладывал в конверт письмецо для Нон.
При его постоянной смене жительства письма из дома доходили до него с большой задержкой. Но, в конце концов, он получал их, и в каждом также было письмецо от Нон. Сначала он слегка усмехался, когда она жаловалась, что ей так не хватает его. Ее отец прикладывал все усилия для ее образования. Но ее сочинения на французском языке были полны ошибок, задачи вовремя не решались, а арифметика и математика, казалось, были для нее полнейшей абракадаброй, - короче, все шло из рук вон плохо. И отец брюзжал еще больше, чем обычно, и каждый день заверял ее, что она никогда не сможет встать на ноги. „Как хорошо, что хоть у тетушки Марии хватает терпения возиться со мной. Домашние дела доставляют мне куда больше радости, чем весь этот книжный хлам, - писала Нон. - Но я могу сказать тебе: я считаю тебя отпетым эгоистом - ты так прекрасно проводишь время, а вот меня заставляют сидеть здесь за этими проклятыми заданиями!.. Пиши чаще, Франс, и запомни хорошо: когда ты вернешься, ты должен будешь подробно рассказать мне обо всем, что увидишь."
В этом же шуточном стиле поначалу были и другие ее письма, но постепенно они менялись. Было ли дело в ее почерке? Франс чувствовал, как ребенок становился взрослой девушкой. Ее последнее письмо заставило биться его сердце быстрее, сначала от гнева, а потом от тайной радости.
„У меня все, как обычно, - писала она, - мы собираемся с папой и тетушкой Марией в час молитвы и читаем Слово Божие, а в свободный вечер мы с папой выходим иногда на прогулку. И почти всегда я встречаю при этом Летукера, знаешь, Франс, того самого, с которым мы как-то катались на коньках. Так вот, Арнольд Летукер уже давно пытался познакомиться со мной поближе, но я достаточно ясно дала ему понять, что мне не по душе его назойливая вежливость; я не могу показаться на улице Одна без того, чтобы он не докучал мне. Потом я рассказала об этом папе - это получилось случайно, потому что он меня сам однажды угрюмо спросил: „Скажи мне, Нон, что это за выскочка, который постоянно крутится возле тебя; я часто вижу этого франта на нашей улице." Ты знаешь папу, Франс. Выждав случай, когда мы однажды вместе возвращались с прогулки, навстречу нам, как бы случайно попался господин Летукер, по обыкновению приветствовавший меня галантным поклоном. Я и сейчас не могу удержаться от смеха, когда вспоминаю, как папа внезапно загородил ему дорогу и со словами: „Позвольте, минхерр, я хотел бы сказать вам пару словечек", - остановил его. Я лучше не буду пересказывать в письме весь их разговор. Только скажу тебе, что с тех пор я больше не видела Летукера; и прежде, чем это письмо дойдет до тебя, он женится на одной богатой молодой вдове..."
Быстро и без особых происшествий прошло путешествие домой, но Франсу Ведеру оно показалось таким долгим, ведь он всем сердцем стремился в Меерворден. Барон ван Люденхоф, ознакомившись с положением дел в своем огромном имении, похвалил своего управителя Бриотте. Старик обрадованно поблагодарил его и добавил: „Для меня большая радость, господин барон, слышать эти слова, но я должен честно заметить, что эта задача без письменной помощи Ведера была бы слишком трудной для моего возраста. Впрочем, господин барон, я хотел бы спросить, будет ли господин Ведер и дальше?.."
- Да, несомненно, Ведер останется у нас, и наша домоправительница должна привести в порядок комнату для него, - а пока он в отпуске.
Когда состоялся этот разговор, Франс Ведер был на пути домой. Быстрыми шагами он торопился по улочкам старого городка. Был прекрасный весенний день, и солнце уже садилось, когда Франс взбегал по трем каменным ступенькам. Сердце его стучало, полное радостного ожидания; но недоброе предчувствие овладело им, когда он потянул за шнурок старого звонка и заметил, что задвижка изнутри чем-то обернута, чтобы звонок звучал не так громко. „Значит, в доме больной!" - пронеслось у него в голове. Но кто? И тут вдруг дверь открылась и перед ним появился господин ван Бинген. Франс напугался, когда увидел лицо своего приемного отца; такими бледными и измученными были его твердые черты, такими седыми -его борода и волосы. Господин ван Бинген снова плотно закрыл дверь, затем они молча поздоровались; у Франса ком встал в горле. И только когда ван Бинген обнял его и со словами: „Входи, мой мальчик," - провел его в гостиную, Франс смог выдавить из себя: