До того дня, который всем нам: мне и тем, кто желал мне добра, показался сначала темным днем ужаса и несчастья, который, пожалуй, был все же добрым днем в моей жизни - как же часто в человеческой жизни из печали рождается радость, или же, как в моем случае, сначала должна была быть розга, прежде чем человеческое сердце смогло увидеть свою доброту.
Это случилось воскресным утром, в то время, когда поспевала вишня. У моего отца вишневая посадка была наверху, в лесу. Там было много старых мощных деревьев, которые посадил еще дед, разросшихся ввысь и вширь. Как только вишни начали созревать, мы, мальчишки, я и мои друзья, бегали по вечерам наверх и смотрели, не поспели ли они раньше времени, и рвали и ели еще не созревшие ягоды. В этом деле были у нас и помощники - черные дрозды и дрозды-рябинники, которые прилетали из леса и набрасывались на вишневые деревья, как будто имели на это полное право. Они клевали одну вишню за другой, совали клюв в красную мякоть и перелетали к следующей. Это страшно злило меня - вишни были наши, зачем черным птицам надо было их так портить?
- Подождите! - грозил я им, - я покажу вам! Завтра принесу с собой ружье, подстрелю парочку и повешу на ветки в назидание другим!
Отец держал ружье и все, что к нему относилось, в комнате. Я точно знал, как обращаться с ним - я уже несколько раз стрелял из него по мишеням, и отец радовался, как здорово его „младшенький" попадал в цель.
- Завтра подстрелю дроздов, - заявил я вечером дома совершенно уверенно и решительно. - Наглые птицы так много портят!
Но отец улыбнулся и сказал:
- Фридер, не мешай им! Ни одна птица, кроме дрозда, не поет так прекрасно, когда другие еще молчат! Позволь поклевать им вишневый сок - для них это весенняя песня. А нам, право, хватит вишен!
А мать предостерегающе добавила:
- Завтра воскресенье, Фридер! Не вздумай стрелять птиц - это грех!
Я ничего не сказал на это, задумав свое, и отправился, как обычно, в постель.
В воскресенье утром в мою комнату заглянуло яркое солнце, и я совсем рано был уже на ногах.
- Куда ты, Фридер? - крикнула мать из своей спальни, услышав, как подо мной громко скрипели ступеньки. - Но куда там - я не посчитался с добрыми наставлениями моей матери. Совершенно безобидно я ответил:
- На посадку, сорвать пару вишен к обеду! - сказал я на бегу.
Разумеется, я не лгал, именно это я и намеревался сделать. Но помимо этого у меня были и другие намерения.
- Только вовремя возвращайся! - доверчиво сказала мать. - Сегодня ты не должен прогуливать воскресную школу, как на прошлой неделе. Слышишь, Фридер? Прежде чем уйти, выпей чашечку молока и положи в карман кусок хлеба!
Добрая матушка! Какой заботливой она была! И как она мне доверяла! А я... я обманывал ее! Я весело кивнул ей и сказал равнодушно:
- Хорошо, вернусь домой вовремя, мама! - Когда мать снова ушла в спальню, я тихо проскользнул в комнату отца, взял ружье и патронташ и так же незаметно выскользнул из дома.
За сараем уже ждали черный Йорг и еще трое деревенских мальчишек. Это были мои друзья, и я позвал их с собой. Мы шли, не останавливаясь, и очень скоро были уже наверху, в лесу. Раз, два, три - деревья сразу же пошли вверх. Нам не нужна была лесенка - мы, как кошки, карабкались с ветки на ветку.
Не знаю, можете ли вы себе представить, как много вишни может съесть прямо с дерева здоровый деревенский парнишка, особенно, если вишня спелая и сладкая и искрится на солнце!
Я был сыт без всякого завтрака, так что даже не выпил молоко, так заботливо приготовленное моей матерью.
Затем мы улеглись на солнце, на опушке леса.
Когда внизу, в деревне, начали звонить колокола, который час, и тут младший из трех братьев Зеттелей, Вальтер, которого мы звали „тихий Вальтер", поскольку он был намного скромнее всех остальных, сказал:
- Пойдемте, нам уже пора домой! Мама же сказала - сегодня воскресенье и нам нужно в воскресную школу!
Мы, все четверо, разразились смехом:
- Люди, послушайте, что говорит Вальтерле! Валь-терле хочет в воскресную школу - прямо сейчас!
Ха-ха! Мы корчились от хохота, а маленький Вальтер покраснел. Я как сейчас вижу все это перед своими глазами.
- Вальтер, - сказал я, - для чего, по-твоему, мы проделали сюда этот тяжкий путь сегодня утром? Чтобы тут же бежать обратно домой?