(Продолжение следует)
Пуховый платок для пушисто-снежной зимы
В.В. Иванова
Помнятся мне солнечные июльские они советской литературы в Оренбуржье. Писатели и поэты, гости нашего края, побывали на неоглядных полях спеющей пшеницы и в студенческих аудиториях, в забоях Гайского медного рудника и в зеленой прохладе заповедного Бузулукского бора, на знаменитом газовом промысле и в заводских цехах Южуралмаша… Вдоль и поперек изъездили землю дважды ордена Ленина Оренбургской области, богатую хлебом и металлом, нефтью и газом, солью и яшмой.
Когда настала пора расставанья, зашел разговор о сувенире. Что приобрести на память о хлебосольной оренбургской земле?
И вдруг, словно сговорившись, все единодушно назвали этот сувенир.
Оренбургский пуховый платок.
Дышала на дворе июльская жара, а от ажурных белых «паутинок», казалось, пахло снегом, январская морозная узорь их радовала глаз, и кто-то уже читал знакомые стихи:
Во многих селениях Оренбуржья о пуховом платке говорят как о привычном и обыденном. Да и вязка его не представляет тайны: чуть ли не в каждом сельском доме платки вяжут. На мои расспросы некоторые мастерицы так и отвечали:
— У нас тут всегда платки вязали, и мы теперь вяжем…
— Да что о нем говорить? Всюду он известен, наш красавец. По радио небось каждый день про него поют:
Известен? Привычен?..
Но отчего же тогда всякий раз обновленно светлеет и радуется душа, отчего охватывает тихий трепет нежности и умиления, когда берешь в руки оренбургский ажурный пуховый платок?
По какому праву он навсегда «вселился» в Ленинградский музей этнографии и в павильон ВДНХ, в Москве?
Отчего желанным экспонатом входит в залы международных выставок произведений декоративно-прикладного искусства и изделий народных умельцев? Почему так страстно охотятся за ним заморские щеголихи, а композиторы и поэты слагают о нем песни?
Где истоки этой неветреной славы? Когда и кто впервые начал вязать пуховые платки?..
Начни вот так спрашивать, дознаваться — много вопросов набежит. А где взять ответы?
Вологодское кружево, расписная хохломская утварь, богородская деревянная игрушка, изделия кубачинских златокузнецов и мастеров Палеха, абрамцево-кудринская резьба… Об этих народных художественных промыслах написано много. Оренбургский пуховый платок, как ни странно, не стал пока предметом серьезных исследований.
Областной бибколлектор и фонды госархива помогли мне поднять, приблизить к себе почти все материалы, в которых так или иначе упоминается о пуховязальном деле в Оренбургском крае.
Пожелтевшие страницы газет, рукописных трудов… Вот отчеты секретаря Оренбургского губернского статистического комитета, выписки из «Трудов Вольного экономического общества», датируемые 1766 годом, полуистлевшая папка с деловыми письмами царских коммерсантов-животноводов, посетивших в разное время Оренбуржье. Любопытны исследования географа и историка Петра Ивановича Рычкова, путевые заметки о пуховязальном промысле Софьи Давыдовой, переписка оренбургского губернатора с чиновниками из Главного управления землеустройства и земледелия России, с министром внутренних дел…
Эти и некоторые другие архивные источники — каждый и все вместе — говорят о том, что оренбургское пуховое козоводство тесно связано с возникновением и ростом пуховязального промысла в крае. Издавна шло так: укреплялся промысел, повышались спрос и цена на козий пух — увеличивалось поголовье коз. И наоборот.
Первые сведения об изделиях из козьего пуха начали появляться еще в конце XVII века, когда русские, закрепившись на Урале, вступили в торговые отношения с местным населением.
Уральских казаков привлекла одежда калмыков и казахов, которые пригоняли на продажу скот и привозили кое-какие продовольственные товары. В лютую стужу и колючий северяк, когда даже русская шуба плохо держала тепло, узкоглазые калмыки гарцевали на своих низкорослых лошадках в легкой с виду одежде из козьих шкур и войлока. Целодневно в степи, под открытым небом…