Но то, что когда-то в ней было, исчезло. Ее дальнейшая жизнь — кому она понадобилась? И теперь вместо всего этого — пустота.
Чистые страницы.
Совсем как пробелы в его памяти.
Эверт Гренс помнил проклятый запах и вес ее тела, но только не то, как ее звали.
Он помнил, что думал о ней, когда сидел на кровати в ее новом убежище, а она спала. И выглядела как цветок со спутанными волосами.
Но сейчас его память была как чистый лист, — совсем как ее тогда.
«Кто еще пришел?»
«Куда пришел?»
«На твой день рождения».
Он вел допрос осторожно. Постепенно, изо дня в день, углублялся в ее прошлое. Но ни выстрелов, ни убийц, ни нападения там так и не обнаружил. Она даже не понимала, что ее родных больше нет. Вытеснение — так это называют психологи. Игра вытеснила страшную душевную травму, и это помогло ребенку выжить.
«У тебя был день рождения, так? Пять лет. И был замечательный торт. Кто пришел поздравить тебя?»
«Мама, папа, Юлия и Элиот».
«А еще?»
«Больше никого».
«А мне кажется, что кто-то еще все-таки был».
«Нет».
«Может, их было даже больше, двое или трое. И их никто не приглашал».
«Никого больше».
«Ну, а если…»
«Кукла. В красной блестящей куртке и белых туфлях. Эверт, дай ее мне. Возьми себе другую, в синих сапогах. Потом мы сидели перед кукольным домиком. Давай теперь ты поселишься на втором этаже, а я на первом».
Она захлопнула эту дверь навсегда. Начала отсчет с нуля. Перед тем как месяц спустя исчезнуть из его жизни, шепнула, что ей тридцать два дня и пять лет. Как будто одно было отделено от другого какой-то непроницаемой гранью.
Гренс помнил и то, как они довели его до бешенства.
Это было одно из немногих дел, когда он был вынужден бросить расследование, хотя наверняка знал, кто убийца.
Свинья, которую он бросил в камеру предварительного заключения в Крунуберге на дозволенные законом семьдесят два часа, — как инспектор полиции, он мог не особенно утруждать себя доказательствами. И вот эта чертова преступная свинья открыто смеялась им в лицо на допросах или молчала, уставившись в пол, игнорируя их вопросы и комментарии, в то время как Гренс и его коллеги извивались, как ужи на раскаленной сковороде, — часики-то тикали. Гренс знал имя этого животного — от его подельников. Король Золтан, которого боялись все. Его отпустили, — не разжившись за трое суток ни свидетелями, ни вещественными доказательствами. Из участка Король Золтан прямиком направился в Арланду, откуда отбыл за границу ближайшим удобным для него рейсом, чтобы никогда больше не возвращаться.
Маленькая безымянная девочка видела убийцу, в этом Гренс не сомневался. Свидетельница была в шоке — но ведь когда-нибудь потом могла и вспомнить. Криминалисты обнаружили ее мочу и волосы в одном из гардеробов, это подтвердил анализ ДНК. Там она затаилась. Описалась. Из-за приоткрытой дверцы гардероба девочка могла наблюдать как минимум два убийства.
Эверт Гренс снова подошел к открытому окну.
Высунулся, опершись на подоконник, и закричал, как безумный.
Потому что вдруг осознал, что все это значит.
Некто забрал документацию из охраняемого полицейского архива, прочитал первую папку с бумагами предварительного расследования и понял, что остался свидетель. После чего взял вторую папку, с материалами об укрытии, ее новым именем, идентификационным номером, адресом и контактными данными семьи, в которую она попала. И потом этот некто заменил эти бумаги чистыми страницами, чтобы никто ничего не заметил, потому что снаружи папка и в самом деле не выглядела подозрительной.
Тем самым некто получил возможность довершить начатое — уничтожить последнего оставшегося в живых члена семьи и окончательно замести следы.
Гренс закричал снова — в духоту внутреннего двора.
Маленькой девочке, которая стала большой, угрожала смертельная опасность.
Если, конечно, она вообще была еще жива.
Часть вторая
Место в южной части Стокгольма было выбрано идеально. Тупик и сонные пятиэтажки постройки сороковых годов. Квартиросъемщики — среднестатистические шведы, у которых все — доход, образование, продолжительность жизни, не говоря о численном соотношении в семье пожилых и молодых членов, — было среднестатистическим. Одни родились в Швеции, других занесло сюда позже.