— Чё нести-то? Чивас, пивас, ганджубас?
— Ну давай еще пиво. Крепкого мне в прошлый раз хватило.
— Ага, я помню. На биг мак пока не тянет? — проговорил Макар прямо ему в покрасневшее ухо, ловя такой кайф от этой близости, что едва не куснул за мочку.
В зале было слишком темно и шумно, и никто не обратил на них внимания, потому что в этот момент раздался громкий бабий голос.
— Я никогда не танцевала на барной стойке! — радостно прокричала пьяненькая Рая, и ребята тут же сделали музыку погромче и потащили ее к кухонной зоне, практически запихали на стойку и заставили изображать Сальму Хайек из «От заката до рассвета».
Бурят крутился рядом, и в итоге Рая, раздевшись до лифчика, наклонилась и подтянула его к себе за шиворот футболки, выхватила у него из рук бутылку и, сделав глоток, влила ему алкоголь через поцелуй. Народ дружно зааплодировал, разгорячившись от бухла, провокационных вопросов и жарких сцен. У Макара тоже кровь почти превратилась в горячее топливо — с трудом заставив себя отойти от вжавшегося в стул Вали, он наблюдал концовку этого зрелища уже со стороны балкона, где складировались все напитки, кроме вина.
— Давай помогу, — проговорил высокий пацан с серьезным еблом, делая странное движение головой, как в рекламе шампуня. — Я Антон.
— Ага, точно, — кивнул Макар, хотя напрочь забыл, как его зовут. — Ты с Валей учишься?
Антон подхватил большую упаковку с пивом за другой конец и попятился на выход с балкона.
— Не, я аграрник. Но Вэл — мой хороший друг. Очень хороший друг, — сказал он голосом на тон ниже.
— Я понял, — кивнул Макар. — Считай, что Валечка, — тут он тоже сделал особый акцент, — теперь и мой хороший типа друг.
— Это ты у него лучше спроси, — заржал Антон, и Макар, плюхнув вместе с ним упаковку на кухне, выцепил оттуда одну банку и пошел искать Валю, которого почему-то в зале не оказалось.
До момента, пока дверь в квартиру Макара не открылась, все было не так уж… чересчур. То есть как бы сравнительно нормально. Без излишков. Но дверь открылась, и с порога на Валика нахлынули запахи, цвета и ощущения. Захотелось развернуться, пока такая возможность еще была, и свалить куда подальше. Но Макар, отбирая куртку, глянул на него так странно, что Валик совсем запутался в мыслях и долго еще, после того как вылезли из-за стола, сидя вместе со всеми с банкой пива, которое ему всунули на ходу, приходил в себя, пытаясь мыслить отстраненно. Ну, допустим, у них с Макаром, ебать ее в рот, химия, которую в мамином романе, куда он однажды заглянул по чистой случайности, обзывали «потрясающей отдачей» с кучей последующих мокрых описуев. Валик прежде считал, что такое только в романчиках и бывает, чтоб взглядом платье снимали, убеждал себя, что до такого точно не докатится. Только когда Макар какого-то хрена сел так близко, что шея Валика, куда, склонив к нему голову, дышал Макар, покрылась ретивыми мурашками, как и в их первый близкий контакт у Машки дома. Валик ни слова не понял, что ему сказали. Ответил на автомате, только потом сообразив, что именно. Несмотря на то, что в комнате было шумно и полно народу, до жути захотелось тоже повернуть голову, посмотреть в наверняка прищуренные глаза и слизать с губ Макара ухмылку. Выпил Валик в этот раз немного, но и без лишнего градуса все равно бы захотелось. Потому что ебаная химия.
У большого, занавешенного шторами до пола окна стояла модная белая елка с красными шарами. Из-под нее, мигая диодом, выполз робот-пылесос, деловито объехал оставленную на полу бутылку и взялся собирать крошки.
За то время, пока Макар ходил за пивом, Валик успел продумать все возможные варианты окончания тусы, и со всех сторон выходило, что лучше держать себя в руках. Поскольку мыслить адекватно он мог только на расстоянии от хозяина квартиры, и лучше бы было и впредь держаться от того подальше, ведь положение ухудшилось — пиво ожидаемо, хоть и с опозданием, дало в голову, и контролировать себя получалось хуже.
— Что за хуйня?! — заорал вдруг один из друганов Макара, Лёха, кажется, спотыкаясь о таблетку-пылесос. Половина содержимого его стакана тут же выплеснулась на Валин свитер, окрашивая белоснежных оленей в желтый. — Блядь, чувак, сорян!
Язык у него уже заплетался.
— Ничего, не кровь же, — сказал Валик и, заметив напрягшееся Лёхино лицо, пояснил: — Она плохо отстирывается, как и трава.
— Ты дуешь? — еще больше нахмурился собеседник.
— Что? А, нет, конечно нет. Я имел в виду свежую траву. На газоне которая. Короче, забей.
— Какой газон в декабре, ты чё, совсем бухой, что ли? — хмыкнул Лёха, огибая его по пути к барной стойке.
В коридоре Валик столкнулся с Калмыком.
— Где тут ванная, помнишь? — спросил он.
— Там вроде. Как в музее, блин, — махнул рукой тот. — А ты куда? Ого, а чего олень пожелтел? Гепатит? Вот это его перекосоебило! Давай не висни долго, Машка предложила в «Крокодила» сыграть.
— Ладно, — бросил Валик на ходу, старательно обходя свежее пятно на ковролине.
В ванной, расстроенно попялившись на себя в большое круглое зеркало с диодной подсветкой, которое четко высвечивало красочную палитру на его свитере, Валик включил воду и попробовал замыть пятно, как учила мама. Свитер намок почти полностью и стал пахнуть очень странно, а под ним у Валика была только тонкая белая маечка, но деваться было некуда.
— Так и знал, где тебя искать.
В зеркале позади него выросла фигура в татухах. Освещение ванной и относительная близость позволили Валику в деталях рассмотреть «рукав» и узоры на плече, уходящие под футболку.
— Не ссы, я просто пиво принес. Вот, — Макар поставил банку в капельках конденсата на край мраморной столешницы возле раковины.
Валику подумалось, что он сейчас точь-в-точь как эта банка — покрылся такими же капельками в замкнутом теплом пространстве наедине с этим ебанатом, который сегодня смотрел на него не как зверь на добычу, а как если бы мама разрешила десятилетнему Валику завести черного лабрадора. Хотя в случае Макара, скорее всего, добермана.
— Спасибо, Макар.
— Ебануться сиськи мнутся, ты мое имя помнишь! Это прогресс? У нас все серьезно, да, Валь?
— Не смешно, — процедил Валик, отвернувшись и отчаянно пытаясь свести пятно со своей одежды.
Да, пятно. Пятно сейчас важнее каких-то выяснений, в чем конкретно у них там прогресс.
— Чё за фигня со свитером?
— Твой друг на него что-то подозрительное пролил. А это мамин любимый.
— Все мамы в мире любят мохер, мохер, — напел Макар какую-то смутно знакомую песню, и Валик саркастически закатил глаза. — Снимай давай своих оленей. Не хочу, чтобы твоя прошаренная мама расстроилась. Ща мы тебе в ручном режиме все сделаем по красоте. Кидай сюда, — он открыл дверцу стиралки, нажал несколько кнопок, и Валику ничего не оставалось, как подчиниться. — Отжимать потом тоже ручками придется.
Когда Валик затолкал свитер в стиралку, Макар запустил деликатный режим и, дружелюбно взяв ладонь Валика, потянул в дверь напротив, где щелкнул выключателем, и Валик увидел, что они оказались в небольшой спальне, обставленной в почти спартанском стиле. Валик-то думал, у Макара в комнате повсюду будут развешаны плакаты с металлюжными группами или сисястыми бабами, но в комнате было минималистично и чисто. Пока он разглядывал детские фотки на комоде, в него прилетело что-то большое и мягкое:
— На, дарю. Ну типа не подарок, а просто бери. А то простынешь еще, как я тебя потом сопливого целовать буду?
— А ты собрался только в рот целовать? — озвучил Валик свою дикую мысль прежде, чем мозг ее отфильтровал.
Макар удивленно хохотнул, закрыл шкаф и уже хотел было шагнуть к нему. Валик, вертевший в руках черный свитшот с флисовой подкладкой, кинул на Макара сомневающийся взгляд, убедился, что тот вроде бы не собирается швырять его на кровать или зажимать по углам, и со вздохом аккуратно просунул голову в горловину и натянул вещь на себя. То, что это была вещь Макара, пахла стиральным порошком и немного самим Макаром, было странно и почему-то перебивало дыхание. А потом этот ебанат, стоявший у шкафа возле двери, вдруг защелкнул замок изнутри, подпер ее спиной и, сложив руки на груди, с хитровыебанным лицом проговорил: