— А где мое спасибо? Не выпущу теперь, пока не поцелуешь.
Салюты
С тех самых пор, как окулист выписал ему очки и уточнил, для особо одаренных, что они для постоянного ношения, Валик снимал их только в трех случаях: когда мылся, ложился спать и когда нужно было успокоиться. Стоило снять очки, как он оказывался Алисой в стране Пиздец — все вокруг теряло формы и очертания, дальние объекты превращались в пятна, а ближние казались дружелюбнее. Сложно не поддаваться эмоциям, если видишь каждое движение мысли на лице собеседника, потому Валик, стащив с носа очки, сложил их и сунул в задний карман джинсов, хотя сделать это было не так просто, ведь купленные прошлым летом джинсы обтягивали его зад не хуже, чем у девчонок. Тогда они выбирались по фигуре, но с прошлого лета Валик немного поправился, что привело в еще больший восторг всех теток, которые прежде допрашивали маму, почему она не кормит ребенка.
— Там сейчас в «Крокодила» будут играть, — сказал Валик, подходя к двери.
— Обожаю кривляться под ржач бухого народа.
— Будут нас искать.
— Подождут.
Макар стоял без движения, всем своим видом показывая, что не отойдет, пока не получит то, чего хочет. Прямо здесь и сейчас, и его абсолютно не волнует, что думает об этом Валик. То есть варианта два — сделать так, как он хочет, или выеживаться, а потом все равно сделать так, как он хочет. Валик подумал о третьем варианте, усмехнулся своим мыслям и подошел еще ближе. Когда взгляд Макара ожидаемо опустился на его губы, Валик облизнул их, но не специально, а скорее, инстинктивно.
— Давай я тебя лучше в новом году поцелую, лады? — спросил он, почти касаясь его своими губами.
— В этом тоже лишним не будет, — произнес Макар и поднял бровь, когда левая Валина рука, нащупав молнию на его ширинке, потянула язычок вниз. Вместе с громким «вжик» его ноздри дрогнули и раздулись — проняло, значит.
Раньше Валик таким до хуя смелым никогда не был, у него и в момент нащупывания полувозбужденного члена под тканью белья сердце бахало в такт басам за стенкой и снова вспотели ладони, но ему было интересно — азарт он испытывал не меньший, как если бы сложный опыт вот-вот должен был получиться.
— Хуясе ты… дерзкий, — проговорил Макар, и стало слышно, что голос просел.
— Просто любопытный.
Продолжая пялиться в его глаза, по которым было видно, в каком ахуе он пребывает, Валик продолжал свои исследования в незнакомой области, и ощущение твердой плоти под пальцами ему нравилось. В состояние полноценной эрекции Макарово достоинство — а в процессе ощупывания выяснилось, что гордиться тут вполне есть чем, — пришло буквально на раз-два, и тогда Валик, дотянувшись до ручки правой рукой и щелкнув ею, дернул дверь на себя, выскальзывая в образовавшийся проем раньше, чем не слишком любезно отодвинутый Макар очнется.
— Ребята, ребята! — орала в зале Машка. — Давайте уже разделимся на команды!
— Где ты ходишь? — выцепил Валика на входе Антон. — Мы тут начинаем, а ты ходишь и ходишь!
Если бы он был чуть менее пьян, то заметил бы, что Валик лишился главного новогоднего атрибута, по его мнению, — свитера с оленями, но Антон был в состоянии между «хорошо» и «очень хорошо», за которым обычно следует «плохо» и «очень плохо», в зависимости от объема принятого внутрь. Впереди была еще целая ночь, а у Валика уже складывалось впечатление, что он проживает маленькую, отличающуюся от прежней жизнь.
Макар вернулся, когда почти поделились на команды, вполне собранный, серьезный даже, присоединился к Лёхе с девчонками, так же, как и Валик, усевшись в середине дивана.
— Команда «Похотливые колбаски» против команды «Стринги в жопе» — начинаем! — провозгласила Машка и хлопнула конфетти.
Валика круглыми блестяшками завалило, как и соседок по дивану. Очки он достал из кармана, только чтобы переложить в передний — он и без прямого взгляда чувствовал, как Макар сверлит его своим. Не хватало еще начать краснеть.
Договорились выходить в коридор, чтобы загадывать слово. Первыми пошли Антон с Лёхой, который, входя обратно, снова споткнулся о пылесос, упал в пуфик башкой и матерился туда до тех пор, пока его не подняли. Антон, встав в середину комнаты, потрогал волосы, потом помахал руками снизу, будто взбивал тесто.
— Перхоть? — спросила одна из сокомандниц Валика. — Перхоть сыпется? Старик?
Антон замотал головой, трогая патлы, активно бултыхая руками у ног, а потом поднимаясь и делая бедрами движение, которое обозначало половой акт.
— Секс? Кто-то занимается сексом? — спросила Машка. — Старый человек занимается сексом? Извращенец? Похотливый старик?
Антон даже замычал от возмущения, снова трогая себя за патлы и потом трогая воздух и промежность. Лёха заржал, расплескивая пиво уже на себя, и Макар, наградив его снисходительным взглядом, сказал, что он девиант.
— Волосы? — прищурился Валик, и Антон радостно закивал. — Кудрявые волосы? Внизу? В… паху?
— Папуас? — встряла Машка. — Нет?.. Так, волосы, кудрявые, в паху, как на члене… Чего киваешь? На члене… Член, что ли?
— Точно! — хлопнул ладонь в ладонь Антон и выдохнул, а один из друзей Макара, тот, что наблюдал за ними с ухмылкой, прогундосил:
— Бля, Лёх, ну ты в своем репертуаре! Охуеть как сложно было догадаться!
Одна из девчонок в микрошортах, непозволительно долго пробывшая с Макаром в коридоре и вышедшая оттуда тигрицей, видимо, сильно озадачила своего оппонента, потому что появившийся следом хмурый Макар улегся на пол и принялся изображать не то тюленя, не то червяка, не то пьяную русалку.
— Рыба? — наконец выкрикнул Валик, давясь от смеха, и Макар посмотрел на него с мрачной благодарностью, закатив глаза, потом поднялся и пальцами показал «два».
Вторую часть своей идиотской пантомимы, над которой ржали все, он завершил с чьим-то пальто на одном плече, кривляясь и открывая рот в немом крике.
— Аквамэн? Ариэль? Какая-то рыба в пальто? — выкрикивал народ, пока Валика снова не осенило.
— Селедка под шубой же!
Макар просиял и, садясь обратно, пихнул его кулаком в плечо, отчего Валик почувствовал странную радость.
Следующим загадали водолаза и трактор, а когда очередь дошла до Вали, загадывал ему Макар, хотя вроде бы должна была одна из девчонок. Когда они оба оказались в коридоре, рядом с дверью, Макар, не касаясь Валика, густым прокуренным голосом, будто смолил одну за одной предыдущие пятнадцать минут, а не сидел со всеми, произнес на ухо:
— Покажи мне принца.
Валик, разумеется, сначала подумал не то, и Макар этого и добивался, хмыкнув:
— Не Альберта. Этого ты мне потом покажешь, я в прошлый раз плохо рассмотрел. Обычного.
Валик фыркнул, собираясь выбираться из эпицентра близости, но Макар не сдвинулся ни на сантиметр. Поднял руку, провел пальцем по его носу и верхней губе.
— Блестки. Как будто фея села тебе на лицо.
— Какие интересные фантазии.
— Я еще не начинал.
Несмотря на простоту образа, Валину пантомиму отгадывали долго, а потом время пошло еще быстрее и незаметнее, потому что до полуночи оставалось меньше часа.
— Ребят, ребят, включите телик, плиз, — засуетилась Рая, а вместе с ней все девчонки, почти синхронно доставшие зеркальца и помады, зажгли верхний свет и стали спешно приводить себя в порядок.
Пока президент рассказывал россиянам о том, что год был пиздецки трудным, Макар с ним мысленно соглашался, усмехаясь, что грядущий уж точно легче не будет — не с такими желаниями, которые он собрался загадывать через пять минут под бой курантов. Загадать принца было отличной идеей — Валя, пунцовый, как дитя заката, страдал перед пьяными зрителями, а Макар смаковал каждую минуту, когда можно было на него вот так запросто и вполне оправданно попялиться.