Макар приподнялся на локте и быстро чмокнул Валю в губы, улучив момент, пока тот не шелохнулся.
— Ты подумай над этим, Валентин Батькович. Я просто так такое не говорю.
— Угу, — послышалось из-под ворота куртки, куда Валя спрятался с головой, и досматривать салюты пришлось молча.
— Ладно, валим обратно, а то обе почки сейчас тут с тобой отморозим. Ну только если у тебя их случайно не три, — хмыкнул Макар, отряхиваясь от снега и протягивая Вале руку.
После шампанского, после того, как все обзвонились родне и сам Валик выслушал бабулин монолог, что раньше было лучше и оливье вкуснее, ответив со всей вежливостью на пожелание скорей взяться за ум и рожать внуков, началось очередное безумство в виде совместных фото и танцев под дикие треки, которые ставил Лёха. А потом выяснилось, что у подъезда забыли Калмыка, который отошел поссать за угол, потому что до квартиры бы не дотерпел. Калмык, оставивший телефон на диване, звонил в домофон, только его никто не слышал, и ему пришлось трезвонить в квартиры наугад с просьбой пустить его.
— Ты когда выйти успел? — удивился Макар, открывая дверь, когда в нее начали колотить с другой стороны.
— Я и не заходил, — буркнул тот, входя. — Просто отошел на секунду, а тут хоба — никого.
— Хорошо, что у тебя коня нет! — вручая ему стакан с бухлом, сообщил Антон громко. — А то ты б и его проебал!
Успевшие проголодаться загребали салаты в выданную индивидуально посуду, и заботливая Рая, отрезав Калмыку собственноручно испеченного по случаю Нового года печеночного торта, поставила перед ним тарелку. Валик, пробыв за столом с проголодавшимися недолго, вернулся на диван, где Машка отыскала в караоке «Шальную императрицу» и выдавала перед экраном такие телодвижения с подключенным микрофоном, что парни заняли пункт наблюдения прямо за ее спиной.
— Моя баба, — указывая на ее виляющий зад в зеленой юбке, пояснил Антон и отхлебнул из своего стакана.
— Мы поняли, — отозвался Макар, сидевший между ним и Валей. — Никто не претендует, у нас свои… бабы.
Валя полыхал ушами, потому что рука Макара вот уже несколько минут поглаживала его поясницу под майкой, отчего становилось все жарче и жарче. Когда Макара кто-то позвал на кухню, он вздохнул с облегчением.
— Ты чё красный такой, как пирожок из печки? — заметил Антон.
— Ты свой еблет видел? — спросил в ответ Валик.
— А чё я-то? Жарко просто…
Спустя несколько часов прыганья по квартире, ржача и альбома Шнурова в караоке, начались первые зевки и проклюнулись первые засыпающие, прикорнувшие кто в кресле, кто на стуле прямо за стойкой на кухне, кто на диване. Пылесос, не справляющийся со срачем не виданных прежде размеров, уехал в свое гнездо в прихожей — на подзарядку. К шести утра кое-кто разошелся по домам, Калмык с Раей уснули в обнимку у пуфика прямо на полу — благо с подогревом, Лёха дрых, уткнувшись лицом в колени своего гнусавого товарища, а Антон обжимался с Машей на балконе, и Валик не сомневался, что это надолго.
— Только не говори, что ты домой сваливаешь, — тоже зевая, произнес вдруг рядом Макар, и Валик едва не выронил собранные с журнального столика у елки бутылки.
— Я еще хотел прибраться помочь, — сказал он. — А потом домой.
— Положи, — сказал Макар. — Потом соберем.
Дождался, пока Валик поставит свою стеклотару обратно на столешницу, и почти потащил его за собой, впихивая затем в свою комнату. Включив свет и увидев на кровати мирно спящими двух своих одногруппниц, Макар выдал разочарованное «бля» и юркнул вместе с Валиком в соседнюю спальню. Нашарил кнопку гирлянды на полу, и в шторах замелькали огоньки.
— Все. Заебал ты меня, — сказал Макар, толкая его на кровать.
Валик наткнулся рукой на капюшон собственной куртки, отпихнул ее, чтоб не мешала, и… И все. Новый год начался по-новому, с Макаром, навалившимся сверху, с его языком во рту у Валика и приспущенными затем джинсами. Паника возникла, но на миг, потому что Макар, оторвавшись от его губ, схватился за горловину свитшота и вместе с майкой натянул его Валику на голову.
— Ты… Ты, блядь! — возмутился Валик, охуевая во флисовую подкладку.
Дышать стало невыносимо — то ли из-за подкладки, то ли из-за Макара, который лизнул его живот, а потом прошелся языком по верхушке соска. Валик перестал мычать в свитшот и всхлипнул.
— Ух ты, какие мы сразу послушные становимся, — сказал Макар и вобрал сосок в рот полностью.
Валик поднял руки и обхватил ими его голову, хотя собирался сначала вообще приподнять задницу и натянуть на нее джинсы, только все это стало бессмысленным, когда нестерпимо потянуло внизу живота, налилось тяжестью, и Макар вдруг носом задел то, что из трусов выскочило без участия Валика.
— Валечка ты ебучий, — Макар снова чмокнул его в живот, касаясь пальцами головки с металлом пирсинга.
Возможно, ему показалось, что на секунду ее коснулись не только пальцы, но терпеть сил больше не было, потому Валик высвободился из свитшота с майкой, полностью стащив их через голову, рывком сел и притянул Макара за ворот, умудряясь делать два дела одновременно: целовать его, как сумасшедший, и расстегивать ширинку на его джинсах.
— Ну хоть сейчас ты не убежишь, Валь? — хрипло прошептал Макар ему в губы.
— Теперь уже поздно, процесс необратимый, — тоже прошептал в ответ Валик и вытащил из-под резинки трусов его член.
Макар издал глухой стон, тяжело выдыхая, и, проведя холодным кончиком носа по Валиной щеке, уткнулся ему в волосы, пока сам Валик пальцами аккуратно исследовал его стояк.
Дрочить другой, не свой член было непривычно, будто левой рукой, но все равно кайфово — Макар присосался к ложбинке за ухом и хрипло постанывал, не забывая и о своих руках. Он сжимал Валика в кулаке, поглаживая головку с пирсингом большим пальцем, и каждый раз, когда нащупывал ямку уретры, издавал такое нетерпеливое мычание, что в конце концов Валик не выдержал, и они вместе с Макаром завалились набок, не переставая жадно лапать друг друга. В какой-то момент, когда Валика уже конкретно вело и он, наглаживая член Макара, ускорил темп, тот резко отвел бедра назад, высвобождаясь из его ладони.
— Блядь, Валь, я сейчас… Черт…
Но Валик протестующе замычал и закинул ногу ему на бедро, заставляя снова придвинуться ближе. Ему было жарко и не хватало дыхания, но тело в этот момент решило все за хозяина — в диком желании ощутить на себе вес Макара потребовало, чтобы этот ебанат вообще залез сверху и вжал его в кровать. Испугаться этого желания Валик не успел, потому что накопившееся тянущее чувство в паху в буквальном смысле выплеснулось, принося странную легкость от разрядки.
Оргазм не стал взрывом сверхновой и райским экстазом тоже, как любили сочинять ушлые авторши маминых романчиков, — Валик замер на долгие несколько секунд, переживая нечто охренительное, с чем могла сравниться только холодная кола после адского солнцепека, и это охренительное не шло ни в какое сравнение с тем, как он доводил себя до разрядки сам. Зажмурившись, кончая в кулак Макара, он четко ощутил, как в собственную ладонь потекло теплое и липкое, а сам Макар, так же загнанно дыша, поймал ртом его губы и не разрывал поцелуя до последнего спазма.
Когда они немного отдышались, лежа словно в оцепенении, Макар приподнялся, вытер свою руку о пожалованный Валику свитшот, а Валик с недоумением покосился на свою, не решаясь сделать то же самое.
— Про оленей-то забыли, — улыбнулся Макар. — И похуй. Давай поспим, а утром разберемся.
— С тобой? — Валик сел на кровати, поискал глазами салфетки или хоть что-то, что помешало бы ему свинячить, но не нашел и тоже вытер ладонь о свитшот. Смяв его в комок, он вытащил оттуда майку, которую снова надел на свое все еще горевшее жаром тело, подтянул джинсы и вздохнул.
— Со мной. Давай не умничай, заебал, ну!
Макар поднял руку, щелкнул его по носу, затем плюхнулся на спину и вытащил из-под покрывала две подушки, и Валик, чувствуя, как накатывает усталость, упал на живот лицом в одну из подушек рядом с ним. Повернул голову и тоже улыбнулся.