— Да тебе-то чем планета не угодила, Ярик? — удивился Макар.
Тихий затянулся, цыкнул уголком рта и кивнул в сторону девчонок:
— Знаешь, чё они там обсуждают?
— Ваще без понятия. Три-дэ наращивание?
— Чё?
— Ну это когда ресницы за километр видать. У мамки на такое телки толпами ходят. И еще брови себе новые рисуют. И ногти наклеивают, прикинь.
Макар посмотрел на свои руки и подумал, что Валины нормальные короткие ногти его вполне устраивают. Особенно когда он ими по спине водит…
— Да не, — махнул рукой Тихий, скривившись. — Кристинка уже вторую неделю в телефоне залипает. Хуету какую-то читает.
— А тебя ебет, чё она читает?
— Вообще-то да. — Тихий сплюнул в окно и сделал большую затяжку. — С тех пор, как они с Машкой тащатся по корейцам, которые друг друга в жопу трахают, я, знаешь ли, не сказать что в восторге.
— Ну блядь, — усмехнулся Макар, — у каждого свои недостатки. Чё, парит, что сама по такому тащится, а тебя в Нальчик так и не пустила?
— Какой еще Нальчик, на хуй? Ты чё несешь вообще, Мак? Смотри, а то понабрался всякой херни от пидора в пальто.
После резонного уточняющего смысл вопроса ответом была недолгая речь Тихого о Валиной ориентации — недолгая, потому что кулак у Макара проснулся раньше головы, в которой в этот момент произошла, как бы наверняка сказал Валя, реакция мгновенного разложения. Тихий тоже в долгу не остался — после его ответочки в лицо на узком балконе можно было разве что сцепиться и кататься по стенам, пиная друг друга в бока, пока прискакавшие на шум Игорь с Лёхой их не разняли.
Так Макар узнал, что его друг — пидор, и даже без пальто, а все остальные в квартире Игоря узнали, что за неправильные слова насчет умника и их отношений Макар с удовольствием готов поправить любую конечность.
Родаки, конечно, не обрадовались.
Мамка так вообще, увидев его с утра, допытывалась деталей, долго орала, потом всплакнула, но Макар заверил ее, что до свадьбы точно заживет. Отец терпеливо ждал, пока у главы семьи закончится топливо, и вышел к Макару на балкон, но курить не стал — человек слова собственной персоной, хотя мог бы и пыхнуть без шума и пыли, пока мать трещала с Жанкой, расписывая ей во всех подробностях цветистый фейс сына.
— За дело хоть? — спустя пару минут молчания спросил отец.
— Ну допустим.
— Ярика я знаю, жил же у нас как-то. Чего не поделили-то?
— Мнение не поделили, пап.
Старая привычка — как ездить на велике. Даже спустя пять-шесть лет навыки сохраняются. А Макар их со средней школы оттачивал — так было проще всего справляться с эмоциями. Видимо, отец хотел спросить еще что-то, и Макар уже ждал очередной шуточки, но он сказал:
— Интересно, в чем же вы так не сошлись, раз ты за это готов другу вмазать.
— Ну, — Макар дотянул окурок и выкинул его в окно, — может, как-нибудь расскажу.
— Ты только мать больше не пугай так. Все, что угодно, только не связанное с больницами, хорошо?
— Да вообще не вопрос.
С пацанами Макар с того дня пока больше не виделся, а когда сладко вздрочнул дуэтом с Валей по телефону, обезболивающие как-то отошли на второй план. И пока умник мчался из Татарии обратно в родные ебеня, Макар не упускал момента, чтобы пообщаться с ним. Созванивались почти на каждой стоянке, где ловило. Жаль, в поезде было не подрочить — Валя нудел про ужасные сортиры и антисанитарию в вагоне.
— Я думал, ты в купехе, — удивился Макар.
Оказалось, что Валя действительно ехал в купе, но только в компании яжмамки и двух ее орущих дитяток. Вале даже пришлось уступить им нижнюю полку, а сам он всю дорогу почти не слезал с верхней. Поэтому до самой ночи трещал Макару о городе, местной кухне и том, что никуда так далеко еще не ездил, а Макар рассказывал ему о своих путешествиях и о том, что ему было бы веселее, поехай они вместе. Следующим днем Валя почти не появлялся в сети — снова ловило плохо, и Макар натурально не знал, куда себя деть.
«Валь, кинь фотку, я соскучился», — отправил он ближе к вечеру.
«Я же приеду уже через три часа», — ответил Валя спустя час.
«Какой поезд, вагон? Я тебя встречу».
Вместо ожидаемой информации Валя прислал фото, и Макар сначала охуел, потом обрадовался, а потом взбесился.
«Да не члена, а лица твоего! Так, а какого хрена у тебя стоит???»
Мало того, что стояло, призывно направив пирсинг в камеру, так еще и прямо в постели. Едет он с детьми, как же! Но на фоне прошлым вечером и правда слышался детский ор и сверху — ор взрослого, не совсем адекватного человека, судя по голосу, еще и курильщика. До самого вечера телефон молчал, Макара штормило, при взгляде на фотку ныло все и везде, а больше всего ныл язык, и Макар, глянув расписание поездов, сложил в уме дважды два — Валя упомянул, что приедет почти во столько же, во сколько выехал, — и к нужному времени отправился на вокзал, решив, что вычислит там умника и без вагона.
— Хорошо, что эта семейка свалила раньше, — улыбался Калмык, потирая руки над ванночкой лапши. — Чё ты меня сразу не позвал? Целое купе на двоих, а! Мазик будешь? Кепчук?
Валик снова витал в прострации и слушал его вполуха.
— С Макаром базарил, что ли? — сощурился Калмык.
— Просто спал тут в тишине один.
Валик посмотрел на свое отражение в окне и подумал, что вряд ли Калмык ему поверил, потому что лицо было слишком красное для человека, который честно «просто спал».
В город прибыли уже совсем поздно вечером. Валик не хотел дергать папу после работы и написал родителям, что доедет с Калмыком на такси. Но когда они дотащились с перрона к выходу с путей, что-то резко выдернуло его из толпы и прижало к себе. Всего на мгновение — но этого хватило, чтобы у Валика от знакомого запаха и щекотного меха на куртке привычно заныло у пупка.
— Макар…
— О, привет, Мак! — Лицо Калмыка расплавилось в улыбке, как сыр «Ташлянский». — Ну я это, пойду тогда, давай, Валь, спишемся.
— Стой, — окликнул его Макар, все так же крепко держа Валика за рукав куртки. — Тебе куда? Я на колесах.
На парковке Макар пикнул сигналкой черной иномарки — судя по колечкам на решетке, это была какая-то «Ауди», но по виду не из новых, какие папа любил дома полистать в обзорах на компьютере.
— Ты что, угнал машину? — поинтересовался Валик у Макара, глядя на ссадины на брови и щеке.
— Не, я тачки не угоняю, — усмехнулся тот, хищно улыбнувшись. — Я похищаю людей.
Валику показалось, что в этот момент садившийся на заднее сиденье Калмык громко сглотнул.
И хотя Калмык жил дальше Валика, они сделали крюк по городу, завезли его и к дому подъехали на целых полчаса позже запланированного.
— С победой тебя сейчас поздравить или потом? — запарковавшись, Макар повернулся к нему с хитрой улыбкой.
— Потом, — выпалил Валик, когда пальцы Макара сжали его ногу в опасной близости от ширинки.
— Да я смотрю, ты уже в поезде сам отпраздновал, да, Валь? Напряжение снимал? — Рука легла на ширинку. — Скажи, а то я прямо здесь тебя распакую.
— Да, я подрочил, доволен?
— Очень. Главное, чтобы ты был доволен.
— На твою фотку с добрым утром, — добавил Валик, наслаждаясь, как лицо ебаната вытягивается от еще большего охуевания.
А рука не убиралась, только крепче сжала его, и Валик уже начал ерзать. Макар смотрел испытующе, так долго, что Валик успел пересчитать его ссадины и две мелких болячки на губе, которые тот облизывал кончиком языка.
— Ты хоть мазью их помазал?
— А как же антисанитария, Валь?
— Это что, допрос?
— Это мне для фантазий. Я тут чуть не умер во всех смыслах, пока тебя ждал.
— И нигде не терся?
— Не-а. Два дня дома торчал. Даже ел с трудом поначалу.
— Мог бы и поосторожнее быть! Мало ли, кто что сказал, — фыркнул Валик и дотронулся до его ссадины на лбу. — А вдруг тебе бы сломали чего?
— Чё? Да я не об этом.
Макар схватил Валика за ворот, как тогда, на лавочке, и окружение перестало существовать — его губы, теплые, желанные, прижатые к губам Валика, на мгновение вообще заставили забыть, что он двое суток трясся в поезде и даже почти не мылся, а в голову все время лезло всякое, особенно когда в купе он остался один. Не выдержал. И сейчас тоже — схватил Макара за волосы, облапал всю голову, шею, целуя, как бешеный. Кажется, даже тачка немного раскачивалась, когда Макар в ответ барахтался на сиденье, тоже пытаясь потрогать Валика как можно больше. И в этом порыве Валик не сразу заметил, что поцелуй у ебаната какой-то не такой.