Мама Макара возилась на кухне, что-то роняя, вынимая что-то из холодильника и попутно застегивая браслет-часы.
— Давайте помогу, — сказал Валик, появляясь рядом. Бабушка научила его простой истине: тот, кто хочет помочь, никогда не говорит: «Тебе помочь?» — потому что любой вежливый человек всегда откажется.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Можешь пока кофе достать, а я сэндвичи успею сделать. Мы с отцом уже позавтракали, осталось вам приготовить.
— Вы езжайте, я сделаю, — сказал Валик, доставая с полки кружку, из которой Макар пил в прошлый раз.
Для Макаровой мамы выбор кружки незамеченным не остался, в лице ее появилось что-то хитрое, и в этот момент они с сыном стали похожи. Щурилась она точно так же, как и Макар.
— Я диван не буду складывать, сами уберете, хорошо?
— Хорошо, — произнес Валик, полыхая ушами.
— Валечка, пока! — донеслось из прихожей, звякнули ключи. — Мы с отцом приедем вечером. Часам к семи. Если что.
Дверь захлопнулась, и Валик, глядя на Зайку, сказал:
— Пиздец.
Зайка в ответ заскулила, застучала хвостом и мотнула башкой в сторону пакета с кормом.
Макар проснулся спустя полчаса по будильнику, который на какой-то хрен поставил с вечера.
— Хотел раньше тебя встать, собаку выгулять и смотаться за пиццей, но смотрю, уже не надо, — сказал он, пошумел в ванной, затем подошел со спины и прижал Валика к столу, на котором тот резал помидоры для горячих бутеров. — Валь.
Валик, узнавая интонацию, отложил нож и вздохнул:
— Что?
— Мы одни.
— Не одни, еще Зайка.
— Две зайки и один Макар.
Ебанат Валика
Валик уже хотел было возмутиться, чтобы его ни в коем случае не называли заей, но в этот момент по грудной клетке прошлась ладонь Макара и приятным теплом легла на горло. Валик почувствовал на своих губах его большой палец, приоткрыл их и взял его в рот. Макар, тесно прижавшись к нему сзади, издал низкий стон и куснул в шею за ухом, отчего тело тут же покрылось уже знакомыми мурашками, и Валик схватился за стол, ощутив слабость в ногах.
— Хочешь меня там?
Валик вдруг вспомнил температуру плавления железа и тяжело засопел, втягивая губами палец Макара как можно глубже, четко представляя, что уже хочется, чтобы язык во рту гладил кое-что покрупнее и погорячее одной фаланги. Тысяча пятьсот тридцать пять градусов, повторял он в уме, чтобы не думать о том, как болезненно член трется о ширинку. Макар, будто поняв его без слов, тут же засунул ему в рот вместо большого указательный и средний и стал медленно водить ими по языку туда-сюда, собирая на пальцах его слюну и одновременно второй рукой расстегивая и приспуская его джинсы вместе с бельем.
Когда Валик лег животом на столешницу, едва не смахнув на пол банку из-под кофе, Макар ругнулся и потащил его к барной стойке. Приподнял, усадил голой задницей прямо на гладкую прохладную поверхность и, матерясь, стянул джинсы до щиколоток, которые скомкались и застряли у ступней. Разобравшись с одеждой, Макар притянул Валика к себе за бедра, поднял на него мутный от похоти взгляд, и Валик пропал. Растворился в ощущениях, положил руки ему на плечи, склонился, потому что собственная голова оказалась намного выше макушки Макара, и стал целовать. Макар мычал, сдавливал его бедра, подсовывая пальцы под задницу, а Валику лишь еще сильнее хотелось разводить колени в стороны. Что он и сделал, стоило Макару, задрав Валину футболку, спуститься поцелуями ниже к его соскам, пока они не стали красными, мокрыми и набухшими под его языком, затем — еще ниже, к пупку, вокруг которого Макар покружил губами, игнорируя вставший член и покрывая поцелуями все вокруг него, лишь изредка, как будто случайно, задевая щекой головку.
— Макар, м-м-м…
— Что, радость моя? — Дыхание возле пупка обожгло желанием.
— Возьми его. Я хочу.
Пришлось облокотиться о столешницу, откинувшись спиной немного назад, насколько позволяла ширина барной стойки, когда Макар подхватил Валика под колени, заставил поднять ноги и упереться в нее стопами. Валик зажмурился, потому что никогда еще он не был настолько открыт, и это пугало.
— Расслабься.
Макар снова скользнул двумя пальцами в его рот, и Валика действительно немного отпустило, когда он орально зафиксировался на однообразных движениях шершавых теплых пальцев и почти не заметил, как Макар своим ртом уже медленно насадился на его член. Как же хорошо было ни о чем не думать, ничего не планировать, не следить за процессом и реакциями, а просто отдаться его умелым действиям. Ловя какой-то запредельный кайф, Валик начал легонько толкаться бедрами навстречу. Макар свободной рукой мягко сжал в горсть его яйца, оттянул их и дотронулся большим пальцем до ануса. Вторая рука с влажными от слюны пальцами переместилась в промежность и погладила сжавшийся вход.
— Бля-адь. Смазка, резинки, все в спальне, — заныл Макар, но все равно медленно и аккуратно ввел пальцы внутрь, и Валик застонал в ответ.
— Мака-ар. Может, пое-е-е… поедим сначала?
Ноль реакции. Валик посмотрел на перекатывающиеся мышцы под узорами татух на его спине и сразу же отмел эту глупую мысль, лишь порадовавшись, что утром уже был в душе, потому что пальцы Макара надавили на что-то внутри, и задницу от копчика и выше прошибло тем самым тягучим чувством удовольствия.
Макар сосал и понимал, что сосет член, да уже и не в первый раз, но его это лишь больше возбуждало. Это казалось таким правильным и естественным, как сама природа вещей. Вообще все реакции, что происходили на его кухне этим утром, как и в предыдущие дни наедине с умником, даже когда прошла новизна ощущений, лишь еще сильнее вдалбливались в мозг мощными волнами удовольствия. Чё там про эндорфины умник ему вещал? Вот они были настолько охренительные, когда он чувствовал собственный пирсинг, зажимая его между языком и членом, забавно звякающий, стоило задеть им сережку на члене Валечки, из-за чего Валечка дергался и судорожно выдыхал каждый раз, когда это происходило. Пальцы внутри уже жили своей жизнью, там было узко и горячо, и Макару очень хотелось большего, поэтому у него сердце от радости подскочило, когда Валя подался вперед, потянул его голову за волосы наверх, обхватил ногами за талию и скомандовал прямо в губы:
— Идем в спальню.
Порадовался, потому что еще немного, и сам бы кончил от трения члена о барную стойку, или случайно задев ногу или, кажется, даже просто чихнув. Подхватив Валю под бедра, он потащил его в комнату, отпихивая ногами собаку.
— Фу, уйди, зараза, не до тебя!
Плюхнул умника на все еще не заправленную кровать и залез коленями следом, вытащил из тумбы заготовленные смазло и пачку резинок, чувствуя, как уже капает с конца от вида перевозбужденного Валечки в мятой футболке и с налитым желанием, блестящим от слюны стояком.
— Чего ты возишься, ебанат, вставляй уже, блядь, Макар.
Макар рвал прозрачную пленку на коробке, бесясь, что не сделал этого раньше. Пока он ковырялся, Валя дотянулся до флакона и, выдавив немного смазки, повернулся на бок и стал медленно водить мокрым пальцем между булок с таким блядским лицом, что Макар едва не спустил все свои эндорфины только от этого вида.
— Ты охуел, умник?
— Да тебя хрен дождешься.
— Валечка ты ебучий! — прорычал Макар, раскатывая наконец гондон на члене. — Не на босу пису же трахаться!
— Придурок.
— Долбоеб.
— Иди сюда.
— Бля-адь, Валь, как узко, не сжимай так.
— Я не сжимаю, я виноват, что он такой большой?!
— Сука-а…
Макар кончил слишком быстро, уткнувшись мордой Вале в плечо, затем виновато вышел, не тратя время на резинку, сразу взял его член, погладил пирсинг на сочной головке и за несколько плавных, заботливых движений заставил кончить.
— Бля, кажется, у меня по химии кол, да, Валь? Тебе хоть было хорошо?
— Ну… — отдышавшись, хрипло ответил умник, — в целях чистоты эксперимента его повторяют столько раз, сколько нужно до получения удовлетворительного результата.