— Все понятно. Ща покурю, и по второму кругу.
— Может, теперь поедим? Твоя мама сказала, что придет в семь.
— Значит, у нас примерно восемь часов.
— Как будто тебе не хватит, — саркастически фыркнул Валя, садясь на кровати.
— Не издевайся, слышь. Щас получишь Макара два-ноль. Хотя, может, еще и в кино вечером успеем.
Макар курил вторую. Валик стоял рядом, смотрел на него, и думал, что, в принципе, мир не перевернулся оттого, что один пацан засунул в другого член. Он, конечно, ждал большего, что, например, будет все болеть или случится катаклизм похуже, но на практике это было как сходить на рентген — сначала непонятно, потом не совсем приятно, потом ждешь чего-то голый, а потом — всё. Можете одеваться. Правда, свой кайф он все равно получил в конце, когда ему подрочили.
Зайка, которой стало скучно сидеть, смоталась в зал, вернулась и напрыгнула на голого Макара со спины, толкая лапами. Тот от неожиданности уронил сигарету:
— Ебал твою собачью мать!
— Вот почувствуй себя в моей шкуре, — воскликнул Валик. — Так же на меня заскакиваешь.
— Я еще не заскакивал, это так, пробный был.
— Ага.
— Чё ага? Я те щас!
Макар, присев, вдруг схватил его, перекинул через плечо, просунув руку между ног, дотащил до комнаты и плюхнулся вместе с ним на кровать. В этот раз Макар явно был настроен на победу с фейерверками, потому от одного вида, как он раскатывает презик по уже готовому к подвигам члену и выдавливает смазку, у Валика тоже встало. Вспомнив то видео, которое он прислал и которое так и хранилось в памяти телефона и его собственной, Валик развернулся, подгреб под грудь подушку и подумал, что уже похуй. Макар тоже там все видел.
— Валечка, а я точно у тебя первый? — хохотнул тот довольно, и Валик проворчал:
— Я у тебя последний стану, если не заткнешься.
— Ты у меня и так теперь единственный, Валь.
Валик хотел спросить, всем ли он это говорил, натягивая на свой хуй, но сам заткнулся, поскольку нужно было опять расслабиться. По растянутому вошло быстрее и легче, приятнее, а то, как Макар начал гладить его спину и задницу, помогло забыться окончательно. И только спустя несколько минут, привыкнув, Валик внезапно осознал, почему все так тащатся по этому. До этого обычная дрочка показалась еще даже приятнее и интереснее, как-то комфортнее, что ли, и продолжало казаться, пока Макар, подняв его задницу вверх и надавив на поясницу, вынуждая прогнуться, не поймал драйв. Валик, не слыша себя, замычал в подушку, и где-то на этом моменте его унесло. В ебеня, какие Калмыку с его аулами в степях и не снились.
— Вале-ечка, — протянул Макар удивленно, когда он начал подмахивать.
Валик и сам был удивлен. Если б его спросили, что он чувствовал в этот момент, он бы сказал, что был в ахуе от всего, особенно от своих поскуливаний и движений задницей, которая хлюпала от смазки, когда Макар ее добавил. Чтоб, на хер, как по маслу, сказал Макар потом, но конкретно в тот миг этой смазкой, что была внутри и снаружи, можно было затопить соседей снизу. Однако выпачкали только кровать и себя, Валика словно переключили с режима энергосбережения в полную мощность, и он забыл о том, что у него, так-то, еще есть и член, пока Макар его не тронул — всё теперь ощущалось другим местом. Тем, куда его сейчас трахали.
Кончил он до Макара, от того, как тот ему дрочил и натягивал на себя одновременно, а как кончил сам Макар — почувствовал задницей, потому что в ней дернулось и запульсировало.
Валик лежал на животе, подтянув ногу, и смотрел, как Макар берет с тумбочки сигареты и уходит. Потом приходит, забирает забытую зажигалку и снова уходит. В голове тоже все пульсировало, в переносице давило, точно вот-вот пойдет кровь, а все, что ниже пояса, не ощущалось вообще. Но было хорошо.
— Макар! — позвал Валик, услышав как в зале что-то упало. — Макар! Ты там не убился?
— Я нормально! — крикнул тот с балкона. — А ты?
— Я тоже, — сказал Валик тихо, встал, натянул трусы и выглянул в зал, где Зайка, взобравшись на диван, жевала цветные перья. — Макар! Ебанат, блядь, собака что-то жрет!
Макар, закашлявшись, выбросил сижку и прибежал на зов, хватаясь за голову:
— Зайка, собачья жопа!
Собака, как оказалось, сшибла с подставки рядом с книжной полкой венецианскую маску, откусила пару стразин и потрепала перья. Оторванные и обслюнявленные Макар с матами мыл в раковине, а Валик советовал надеть хотя бы трусы, потому что Зайка могла среагировать на «палку» и войти в немилость бесповоротно и окончательно. Перья они вместе после стирки сушили феном и аккуратно приклеивали на место.
— Вроде не видно, что камней нет, — сказал Валик, устанавливая маску обратно.
— На полу их тоже нет, — заметил Макар. — Жанке сюрприз будет, когда она ее выгуливать пойдет. Чё ты лыбишься, Валечка?
— Нельзя?
— Ты сначала меня накорми, потом улыбайся сколько влезет.
— Ты охуел?
— Ну, Валечка…
Валик подумал, что если они еще и мыться вместе пойдут, то точно пожрут только к вечеру, поэтому выпихнул Макара в душ, поставил бутеры в микроволновку и пошел перестилать белье в спальне. Где его взять, он уже знал.
Пока сверху лилась теплая вода, остужая его все еще горячее тело, Макар стоял в привычной позе, упершись ладонями в стену, и слушал, как в мыслях происходит очередной сферический пиздец в вакууме. Его проняло буквально все: Валин взгляд, красные уши, нереально заводящие стоны, сначала низкие, потом все выше и выше, все эти честные реакции, которые невозможно скрыть или симулировать. Член вставать пока не собирался — отдыхал, но в грудине что-то дико щемило. Макар оставил воду включенной и, не вытираясь, прошлепал мокрыми ногами в поисках умника сначала в зал с кухней, где его встретило только лохматое чудо в остатках перьев под звуки пикающей микроволновки, и в итоге нашел Валечку в комнате, жопой ко входу ползающего по постели с простынкой в руках. Подкрался, заполз на кровать и куснул его в булку.
— Совсем ебанько?!
— Золушок-петушок, хорош загоняться, иди сюда.
— Макар, ты мокрый! — забрыкался Валя неожиданно сильно, двинул Макару локтем под дых, а затылком едва не зарядил в челюсть.
Пришлось стиснуть покрепче, чтобы успокоился.
— Это поправимо, — хмыкнул Макар и потащил его в ванную, благо дверь была напротив.
Пихнул под душ прямо в трусах, которые тут же намокли, и Вале пришлось их снять.
— Я по третьему кругу не готов пока.
— Я тоже, не ссы, Валь. Давай постоим так немного. Я тебе голову намылю.
— А я тебе шею.
— А я — задницу.
— Придурок, — почти шепотом выдал Валя уже без возмущения, притягивая Макара к себе.
Макар обнял его за плечи. Так было уютно и кайфово, словно недостающая деталька пазла встала на место. Особенно хорошо стало, когда Валечкины руки прошлись по пояснице и поползли вверх по мокрой спине, размазывая ароматный гель для душа в мыльную пену.
— М-м-м, Валь, поделай так еще, а? Руками по спине покарябай.
— Так вот зачем ты меня притащил, спину тебе чесать!
— Ну!
— Иди собаку позови, она лучше справится.
— А сосаться мне тоже тогда с собакой?
— Я бы поглядел, — хмыкнул умник, сверкая ослепляющее наивной улыбкой так, что Макар даже не понял, вода ли это у него на щеке или слеза умиления.
Зажав Валю между собой и кафельной стеной, он поймал его улыбку, наткнулся кончиком языка на его язык, затем прилип губами к губам и так и стоял, медленно, со вкусом целуя, одновременно водя пальцами по его шее, пока сам Валя гладил Макара по спине.
— Кстати, что там было после всяких потных ладошек?
— Где? — выдохнул Валя, облизывая распухшие губы.
— В химии твоей. Адреналины чё-то там.
— Дофамин, серотонин, окситоцин… Много всего.
— А они чё делают?
— Они делают из отбитого ебаната счастливого ебаната. Пошли уже поедим, а?
Вытираясь, Макар опять глянул на Валю, натягивавшего на аппетитный зад выданные чистые боксеры, шлепнул по булкам и тихо пробормотал: