Грубые циновки щекотали кожу. По телу вскользь пробежал ощутимый жар.
Мэй, хищно, как самая исконно-настоящая лиса, придвинулась к дзенину. Тонкие пальцы сжались в кулак, тем временем гейша аккуратно присела к нему на колени. Поерзав бедрами, ощутила приятное сильное давление. Такао не возражал, лишь задержал дыхание, слегка откинув голову назад, пытаясь сбежать от неловкости и откровенности ситуации. Мэй качнулась еще раз, вынуждая мужчину постепенно терять рассудок. Он уронил громкий вздох, смешавшийся со стоном, что отбивался о стены дома. Окончательно срываясь, дзенин, оттолкнув кицунэ, навис над ней, рассматривая в бирюзовой оболочке каждую деталь ее белого лица.
— Мэй, ты… — он почувствовал горячее колено, гуляющее по внутренней стороне его бедра. Сглотнул. Мышцы шеи напряглись. Мэй легким поглаживанием продолжала дразнить колдуна, пока он не перехватил ее ногу, подогнул в колене и приблизился, оставляя голодный поцелуй на губах. В следующий миг время перестало существовать, все вокруг окунулось в приятную дымку. Мир начал постепенно раскачиваться.
Изнеможенные, от дарящей друг другу ласки и тепла, мужчина и девушка легли на спины. Несколько секунд — и Такао ловко вскочил с циновок, возвращая одежду к себе в руки. Подхватил сполна отдышавшуюся гейшу-кицунэ и отнес ее в спальню.
— Отдыхай. Я буду рядом. Много работы.
***
Кицунэ стояла в каком-то темном месте, отдаленно напоминающем бездну. Она почувствовала привкус металла на губах, а затем сзади донесся отчаянный крик. Девушка обернулась. Тело Азуми обездвижено лежало, покрытое многочисленными глубокими царапинами, словно от когтей. На глазах кицунэ непроизвольно выступили слезы, она хотела подойти к куноити, однако что-то или кто-то не позволил ей. Затем Мэй обернулась, увидев лежащих рядом Кадзу и Масамунэ. Горла обоих были перерезаны. По телу гейши пробежал судорожный холод, хотелось закричать, но она не могла.
Раздался гневный рык. Снова Мэй обернулась.
Величественный тигр был покусан и изранен так, что на теле не было ни одного живого места. Мэй сделала шаг, но словно вросла в пол. И опять… Она не могла передвигаться. Вернее, ей не позволяли. На ее глазах тигр по мановению воздуха превратился в человека. Позади него появляется силуэт. Мэй не может ничего сделать.
— Видишь ли, Мэй, они все умирают из-за тебя. Явись ко мне сама, и никто не пострадает.
Черный морок хватает колдуна за горло и сворачивает ему шею. Тело дзенина падает намертво.
Затем Мэй слышит собственный крик, и чей-то теплый голос, судорожно гласивший ее имя…
— Мэй! Мэй! Слышишь меня?
Лисица проваливается в пустоту и открывает глаза.
Серебристые волосы щекочут ее шею, она фокусирует взгляд перед собой и встречается с тревожным лицом Такао. Тонкие пальцы гладят по ее смоляным волосам.
— Мэй.
Девушка привстала, мгновенно обнимая колдуна, прижимаясь к нему, как можно ближе. Его сердце стучало так, словно готово было пробить грудную клетку. Как и ее.
— Мэй. Не расскажешь, что случилось? Тебе приснилось что-то нехорошее?
Проступили жемчугом слезы на глазах кицунэ. Такао тут же провел костяшками по ее щеке. Не позволит, чтобы она страдала.
— Такао, мне нужно уйти.
Колдун отшатнулся так, словно его ударило молнией.
— Куда уйти?
Глотая слезы, Мэй ответила…
— К Привратнику.
— Чт… Что ты такое говоришь?
— Такао, ты не понимаешь…
— Так расскажи мне, — мужчина взял ее руки в свои, оставляя на них легкие короткие поцелуи.
Прокручивая вновь и вновь картинку у себя в голове, Мэй рассказала Такао о своих кошмарах. Слишком уж они реалистичны были, а такой исход… В ее глазах был самым логичным. Колдун слушал внимательно, не перебивая. Лишь когда она закончила, он поднялся с постели, сделав шаг в сторону двери, а затем обернулся.
— Нет, Мэй. Мы отправимся туда только все вместе. С помощью клана… И мною сейчас повелевают не условия контракта, а твоя безопасность и сохранность, — тон стал тверже и резче, руки сжались в кулаки, — не позволю никому тебя отнять…
— Почему? Такао, это… слишком серьезный риск. Твои люди погибнут, а затем Привратник убьет меня, как только получит то, что хочет. И все жертвы будут напрасны…
Послышался неоднозначный вздох.
— Мэй…
— Зачем так подставляться? Ты давно мог разорвать контракт…
— Мэй, — мужчина произнес громче. Однако кицунэ оставалась неугомонной.
— Почему ты так упрямишься? Ведь сам уже пострадал не раз из-за меня…
Окончательно сорвавшись, дзенин выпалил:
— Потому что я тебя… — он закусил губу, не давая последнему слову вырваться наружу. Затем и вовсе оставил девушку наедине со своими мыслями.
***
— Выходим сегодня вечером. Сейчас я раздам поручения, и… — мышцы лица болезненно сжались. Кадзу понял друга.
— Сатоши найдем. Не проблема.
— Он не захочет…
Вмешался Масамунэ, уверенно произнося:
— С чего вдруг? Он наследный синоби. Это честь для него. Разве я ошибаюсь?
— Не ошибаешься, внимательный.
— Попробовать стоит. Не знаю, кто еще мог бы…
Ронин вежливо поинтересовался…
— Что на счет Сино-Одори?
— Не нужно ей в это встревать. Слишком много жертв.
Кадзу сжал плечо друга, Масамунэ улыбнулся.
Постучав в дом Сатоши, Такао в десятый раз прокрутил сценарий у себя в голове…
Синоби открыл лишь со второго стука, однако лицо его было спокойным.
— Сатоши. У меня к тебе серьезное дело. Ты готов выслушать?..
***
— Значит, Сатоши останется за дзенина?
— Да.
Голос дедушки Чонгана выражал на столько искреннюю обеспокоенность, что сердце кицунэ сжималось только сильнее.
— Он ведь понимает…
— Понимает, что Такао идет на смерть? Конечно. Сатоши ведь у нас сообразительный, — дедушка нервно перемешал травы в ступке, проворчав, — как и ты, лиса.
— Дедушка Чонган…
Мэй загрустнела, а старик, бросив свою работу, метнулся к ней, крепко обнимая.
— Девочка моя…
— Дедушка Чонган, я не могу ничего обещать… Но я правда постараюсь… выжить, — еще несколько мгновений, и глаза кицунэ бы налились серебром слез, однако она вовремя успокоила себя. — Прошу, прости меня.
***
— Умоляю. Позволь мне… Хотя бы половину пути. Я хочу помочь…
— Нет. Я это уже слышал. Не проси меня ни о чем. Ты останешься здесь, таково твое наказание.
Масамунэ, наблюдая картину со стороны, ловко, словно синоби, приблизился к дзенину, укладывая руку на его плечо, быстро зашептал:
— Такао, знаю, ты не прислушаешься и не смею оспаривать мудрость твоих намерений, однако посмотри на нее: она хочет пойти на верную смерть. А нам лишние руки не помешают. Подумай…
Дзенин строго скривил лицо, но выдал лишь мягкое:
— Ладно, — хватка Масамунэ исчезла с плеч, — ты пойдешь с нами.
— Благодарю, мудрый дзенин.
Такао сделал несколько шагов вперед, поднял куноити с колен.
— Только дай мне повод для подозрения в предательстве… Я тебя лично…
— Разговорчивые, пойдем. Нас ждут.
Сверля взглядом Азуми через повязку, Такао направился к мосту.
— Мэй, — колдун скользнул все тем же взглядом белоснежной повязки по лицу кицунэ, — Ты готова?
— Да.
— Мы тоже, — сказал Масамунэ за всех, встретившись взглядом с невозмутимым Кадзу и виноватой Азуми.
Такао продолжил изъяснение плана.
— На деревню я наложил защиту. С высокой вероятностью, члены клана, оставшиеся здесь, будут в безопасности. Привратник знает, где нахожусь я, и где находится Мэй. Он может поджидать со своими шавками в лесу, в соседней деревне — где угодно.