Плотно накрыв раны повязками, синоби несильно похлопал друга по щекам.
— Ну,— он впервые за долгое время назвал друга по имени, — Такао! Очнись же!
Синеющие губы и бледные щеки приводили в смятение. Кадзу несколько раз проверил пульс. Убедившись, что бинты легли надежно, синоби, оставив дзенина не на долго, отворил дверь и ринулся за Чонганом.
Комментарий к Паучья ловушка
Ох, эта глава вышла очень насыщенной, и я уже предвкушаю бунт читателей за жестокость и эмоциональность персонажей. Простите и надеюсь, вы не будете держать зла долго.
Обещаю, в третьей главе все будет мягче.
За мозговой штурм, по желанию https://new.donatepay.ru/en/@758237
========== Между Тьмой и Светом ==========
Комментарий к Между Тьмой и Светом
*Татами — упругий ковер, сродни циновкам.
*Нарака — адский мир в буддизме.
Цветок… И еще цветок…
Так распускается слива,
Так прибывает тепло.
Рансэцу
— Его спасло то, что был пьян… И слеп.
— Не задел того, чего не надо?
— Задел… Да не так… Он сильный…
Медитация не помогла. Колдун уже не знал, как справиться с нахлынувшей тревогой, постепенно перерастающей в апатию. Губ коснулась пиала, в последующие секунды заливая глотку сладко-горькой жидкостью. Ему нужна была эта горечь сейчас. Однако он хотел лишь отдохнуть, а этот отдых плавно перешел в отчаянное наказание самого себя.
Он столько лет работал над своими идеалами чести и моральными ценностями, избегая циничности и делая упор на благоразумие и хладнокровие. Но во время казни в нем словно что-то надломилось.
«Вы с Ним… похожи…»
Бутыль со сливовым вином был испит до конца. Такао дрожащими руками поправил повязку на лице, задерживаясь пальцами на прохладной ткани. Привратник отобрал у него не только зрение. Он выел его сердце и последние проблески души и совести. Так жестоко перерезать горло члену клана и искупаться в его крови…
Алкогольный напиток ударил в голову с новой силой, подбивая Такао на отчаянный поступок. Перед тем, как перерезать себе вены при помощи магии, чародей вспомнил Мэй… Его любовь. Он огорчит ее своей смертью. Но если уйдет сейчас, то избавит ее от будущих страданий и боли из-за него. В голове ураганом пронеслась картина, в которой Мэй была на обрыве вместо Хонга. Такао бы и ей перерезал горло?
Желая избавиться от скверных мыслей, что помутили разум и заставили все внутри болезненно сжаться, мужчина выставил перед собой левую руку, с совершенно невозмутимым лицом, правой колдуя кривоватый разрез вдоль с тихим стоном от резкой боли. То же самое сделал и с другой рукой. Холодные капли стремительно приземлялись на циновки, окрашивая их в алый. Он сцепил зубы. Закружилась голова.
Пересохшие губы дрогнули, голову словно придавило к постели, а к горлу подступил сильный приступ тошноты. Прошёлся по телу легкий холодок, а значит было раннее утро. Чародей скривился, ощущая на запястьях плотные бинты.
Послышались тихие шаги синоби, приближающегося к дзенину.
—Не пойму тебя. Зачем? Не резался давно? По боли и крови скучал? Совсем уже… — парню не дали договорить.
— Зачем, Кадзу? — Такао медленно поднялся с футона, так же медленно сжимая руки в кулаки, — Зачем ты СПАС меня?! Я должен был умереть! Умереть!
Голос дзенина сводился на отчаянный крик. Он резко приближался к другу, пока не нащупал его плечи, комкая грубую ткань.
— Успокойся! — младший синоби ухватился за его предплечья, в попытке отрезвить вырывающегося касаниями, — Слышишь меня? Ты ни в чем не виноват, темпераментный.
Такао зарычал, оскалив зубы. От кожи тонкими пальцами отодрался бинт. Кадзу хотел вернуть его на место, однако дзенин отскочил от него, сложив руку в пасс. Из пальцев посыпались синие искры, похожие на грозу в небе.
— Назад! Не подходи ко мне!
Наблюдая за истерикой единственного лучшего друга, Кадзу в раздражении зашипел:
— Ты что, дикий, на тот свет захотел?
Глава клана продолжал срывать бинты, обнажая вскрытые вены, словно не чувствуя боли. Багровыми каплями усыпались татами*. В руках дзенина заблестел сотворенный из магии нож. Кадзу снова встрепенулся, в этот раз боясь сделать лишнее движение. Подняв ладони в сторону друга в примирительном жесте, он негромко проговорил:
— Безумный, убери. Не трогай, — нервы натянулись, подобно струнам сямисэна, — Совсем вино отшибло разум? На тот свет захотелось?
Он увидел, как Такао приставил нож к своему горлу. Решаясь на отчаянный шаг, вернее, он был единственным, который Кадзу мог сейчас придумать, ниндзя ступил вперед…
— Хорошо. Перережешь себе горло ты, и что дальше? Думаешь, «Там» лучше будет? Мы ведь оба знаем, что нам дорога только в Нараку*. Хочешь гореть раньше времени?
Попытки Кадзу отвлечь дзенина болтовней не прошли даром. Такао расслабил руку, в которой держал нож, а магия в виде защиты перед ним и вовсе растворилась.
Взгляд Кадзу метнулся в сторону, в тот момент как Такао ощутимо стукнули по хребту. От неожиданности и слабости мышц после попытки самоубийства он уронил нож. Тот с глухим стуком упал на татами. Младший синоби среагировал быстро, тут же ногой отметая острое лезвие в дальний угол комнаты.
— Заливай, скорей! — Чонган, оглушивший дзенина, подал Кадзу пузырек с успокоительными травами. Тогда двое мужчин пытались удержать рычавшего и отбивавшегося от хватки дзенина, — Несносный мальчишка!
Дедушка Чонган безопасно скрутил его руки за спиной, в то время как Кадзу насильно влил ему в рот сильное зелье.
Пара глотков — и колдун перестал вырываться. Мышцы лица постепенно расслаблялись. Мир погрузился в сон, до уха напоследок донеслось ворчание Чонгана и шелест бинтов.
***
Тонкие пальцы Такао забились дрожью, тошнота усилилась. Он поднял лицо, видя перед собой темноту и несколько непонятных силуэтов. Видя… Колдун потянулся рукой к глазам, ощущая чистую кожу и ни единого пореза вокруг них. Такао сделал шаг и еще один, пока не раздался голос «знакомого». Этот голос отбивался, словно эхом, по всей пустоте, бездне, пещере… Одной Ками* известно, чем было это место.
— Так-так, значит, не подох? — донесся презрительный хохот с хрипотцой, — неужто старик и твой мальчик на побегушках спасли тебя?
— Это все, на что ты способен, Привратник? Это все твои жалкие фокусы?
Руки Такао с обеих сторон обхватывают щупальца, по всей видимости, прислужников. Он поднимает взгляд, видя перед собой горящие пламенем красные глаза. Дар речи словно отняло, магия не слушалась.
— Глупец! Ты впустил тьму в свою душу, и теперь твое сердце чернеет. Ты не сможешь избежать своего предназначения. Мы с тобой связаны, колдун.
Протянулась костлявая рука, на ней забагровело ярким светом… сердце. Такао в следующий миг понял, что не может ни дышать, ни двигаться. В его груди красовалась дыра, но он почему-то был все еще жив…
Дрогнули мышцы лица, и на несколько мгновений показалось, что он видел перед собой силуэт Мэй и интерьер комнаты, но лишь в светло-бирюзовом цвете. Картинка исчезла, словно по мановению руки.
Беспечный дзенин, думал, зрение сможет вернуть. Какой вздор.
Коснулось руки что-то теплое, успокаивающее.
Этим теплым и успокаивающим оказались пальцы Мэй. Кицунэ развернула к себе изувеченную руку дзенина, поглаживая уродливые шрамы на ладони, что больше не была скрыта за бинтами.
— Такао. Кадзу мне все рассказал… Ты пытался… — взгляд девушки коснулся шеи дзенина. Порез от угроз Хонга давно исчез, однако его сменил новый.