Святоотеческое учение с нарочитой обстоятельностью и особенной углубленностью раскрывает ту библейскую мысль, что автономия для человека по отношению к Богу безусловна невозможна, так как самое бытие его и условия его жизни необходимо (т. е. нравственно, идеально-необходимо) определены отношением к нему Божества, не только как Первопричины всего, но и, что особенно важно, как Первообраза духовной природы человека.
Св. Кирилл А. сущность святоотеческого учения по данному предмету выражает кратко таким образом, что человек, по самой природе своей, предназначен к тому, чтобы «быть подле Бога» (προσεδρεύειν τῷ Θεῷ) [113].
Эта общая мысль раскрывается в святоотеческой письменности путем уяснения учения о Боге, как едином истинном бытии, жизни самосущей, верховном благе. При этом у Св. Отцов понятие высшего блага отожествляется с понятием истинного бытия, которое есть только Бог.
Так, по выражению Св. Григория Н., «Бог жизнь самосущая, тогда как другое не есть (в настоящем смысле) жизнь, но бывает только причастно жизни» [114]. Отсюда следует с непререкаемой убедительностью, что «не быть в Боге значит вовсе не быть» [115], не иметь истинной жизни, находиться вне её сферы.
Вот почему душа может жить только в единении с Богом, Который Один только по существу, в подлинном смысле, есть вечная жизнь [116]. «Как нетленный, жизнь в Себе имеющий непрестающую, не заимствованную и не истощающуюся, Он (т. е. Бог) дает и верующим жизнь, как Царь веков – жизнь вечную» [117].
Будучи истинной самосущей Жизнью, Бог есть и «полнота благ» [118]. «Благо Бог имеет сопутствующим Своему существу» [119]. Отсюда уже понятно, что человек имеет в Боге основу не только своего физического существования, органической жизни [120], но, что особенно важно, также и своей нравственной природы, высшей духовной стороны своего существа. «С самою сущностью и природой человека соединено стремление к добру и совершенству», а это, таким образом, и означает именно, что «с самою природою его» соединена «любовь» к тому блаженному Первообразу, которого человек есть подобие [121].
Человеку присуще «сродство» с Богом, а потому и «влечение» к Нему [122]. И это влечение коренится в самой глубине духовной природы человека, служит выражением самых коренных, неистребимых его запросов.
«Что́ солнце для существ чувственных, то Бог – для духовных» [123]. «Душа» «в Боге и в Нем одном находит себе успокоение» [124].
Это неискоренимое стремление человеческого существа к Богу Священное Писание на своем образном языке представляет под видом жажды, ничем другим, кроме Бога, неутолимой, неуспокаиваемой [125]. «Моисей просил Бога, чтобы Он явил ему Себя не в такой только мере, в какой он может вместить, но каков Бог Сам в Себе [126]. Чувствовать это свойственно душе, которая исполнена каким–то пламенеющим любовию расположением к прекрасному по природе» [127].
114
115
116
119
τὸ ἀγαθὸν σύνδρομον ἔχει τῇ οὐσίᾳ.
121
124
126
... τυχεῖν δέεται, ἐμφανῆναι αὐτῷ τὸν Θεὸν ἱκετεύων οὐχ ὡς μετέχειν δύναται ἀλλ’ ὡς ἐκεῖνός ἐστι.