Больше всего было ткацких мануфактур. На одних изготовлялась шерстяная ткань, на других — батист, муслин, полотно, на третьих — кружева, дамаск, салфетки, чулки, шляпы, ковры. На красильных мануфактурах окрашивались и расписывались готовые ткани.
Но были и другие мануфактуры Например, в Городнице, на предместьях Гродно, изготовляли парадные кареты. В Лососьне делались шпильки и иголки, поблизости — напильники. Были и бумагоделательные мануфактуры, переплетные мастерские, пивоваренные заводы, водяные и ветряные мельницы, крупорушки. Собирались строить лубильную, стекольную и даже фарфоровую мануфактуру.
Все произошло так, как обещал Тизенгауз. Королевские доходы увеличились в несколько раз. Гонцы, разосланные по чужеземным странам, привезли опытных мастеров, которые руководили предприятиями. В мануфактурах работало в общей сложности более полутора тысяч человек. Часть из них была постоянно прикреплена к фабрикам, эти работники постигали секреты мастерства. Их труд оплачивался поштучно. Другие, отрабатывавшие барщину, выполняли работу, не требовавшую квалификации. Для подготовки специалистов Тизенгауз основал в Гродно строительное училище, ветеринарную школу и даже медицинскую академию, а также училище, готовившее землемеров.
Король не скрывал своей радости. Тизенгауз же остался недоволен результатами инспекции. С его лица не сходило озабоченное выражение. В карете, оставшись наедине с казначеем, король спросил Тизенгауза.
— Твои заводы, граф, процветают, тем временем ты чем-то недоволен. Что повергает тебя в печаль?
Тизенгауз помрачнел:
— Недостаточно произвести товар, ваше королевское высочество, надо его еще и продать.
— Разве это сложное дело?
— Чрезвычайно. Мы делаем, например, отличные кареты. Взять хотя бы, эту, в которой мы едем сейчас. Но наша шляхта предпочитает выписывать кареты из Англии, и разъезжать в английских. Ведь польской шляхте дано право все, что ей вздумается, покупать за границей и ввозить безо всякой пошлины.
— Все же чужеземные мануфактуры… — начал было король, но оборвал на полуслове. И впрямь, ни одно сословие не обладало за границей правом беспошлинного ввоза товаров, которое было тормозом на пути развития отечественной промышленности.
Тизенгауз воспользовался молчанием.
— Французские и английские мануфактуры, — сказал он, — охраняются внутренним законодательством. Легкомысленный должник, взявший там товар в кредит и не погасивший во время задолженность, идет за долги в тюрьму. У нас об этом и речи нет. Товар берут, а деньги за него даже у самых богатых с трудом можно получить. В западных странах иностранные товары облагаются высокими пошлинами для охраны отечественных изделий. У нас же этого нет.
— О, легко представить, как начнет бушевать шляхта, если лишить ее привилегий, позволяющих не платить пошлину, — пробормотал король. — Но скажи же мне, граф, ведь есть же собственные мануфактуры, и у Радзивиллов и у Потоцких, и у других магнатов… Правда, не такие и не в таком количестве, что ты основал. Как же они справляются?
— Они, ваше высочество, производят товары только для собственных нужд, для нужд своего двора. О продаже и не помышляют. Эти магнаты у нас ничего не покупают, у них есть свой товар. А шляхтич средней руки? И он нашими изделиями не пользуется. Весь год он жене втолковывает, чтобы она все, в чем нужда есть, на бумажке записала, а потом едет с зерном в Гданьск и там все сразу покупает. Горожанин, а мужик и подавней, ничего у нас не купит по причине своей бедности.
— В чем же ты видишь, граф, спасение от этих бед? Что дальше делать собираешься?
— Производить, производить неустанно, — решительно произнес Тизенгауз. — Развивать торговлю. Если бы у нас можно было открыть такие торговые дома, как на Западе, которые продажей товаров занимаются…
В январе 1780 года было уже 23 мануфактуры с тремя тысячами рабочих. Казалось бы, что все шло успешно. Но в июле того же года наступил крах. Задолженность мануфактур составляла 2/3 их стоимости. Должники не уплачивали долгов, доходы короля сократились. Подняли голову враги Тизенгауза. Они настроили против него короля, утверждая, что казначей приведет к ссоре Польши с соседями, поскольку те знают, что на одной из мануфактур изготовляется оружие. Станислав Август лишил Тизенгауза права управлять королевскими владениями, и назначил на эту должность его заядлого врага.
Так бесславно завершились первые шаги польской промышленности. Но не только враги Тизенгауза привели к краху этих начинаний. И сам казначей был виновен в этом. Мануфактуры производили ковры, кружева, кареты — короче говоря, предметы роскоши, на которые, по вполне понятным причинам, не было особого спроса. А те, кто эти предметы мог покупать, выписывал их себе из-за границы, причем не только из снобизма, как полагал Тизенгауз, но и потому, что заграничные изделия были дешевле. В первых польских мануфактурах производство было еще плохо организовано. Слишком много материала тратилось впустую, поставки сырья часто запаздывали, что вызывало простои.