— И из-за него мы все оказались в этом дерьме, — с желчной ухмылкой пробормотал Бальдур.
— Он пользовался большим уважением среди коллег-банкиров — во всяком случае, до того, как в прошлом году разразилась креппа. С тех пор почти все время жил в Лондоне. В прошлом ноябре вынужден был подать в отставку с должности директора «Одинсбанка».
Магнус заметил, что в папке, лежавшей перед Вигдис, есть фотография.
— Можно взглянуть? — спросил он.
Вигдис протянула ему снимок.
Приятной наружности мужчина с темными, небрежно зачесанными волосами уверенно взирал с фотографии. У него были большие карие глаза и крепкий подбородок с ямочкой. Выглядел он преуспевающим и общительным.
— Он женат? — спросил Бальдур. — Шарон Пайпер сказала, что у него была подружка, когда он погиб.
— В девяносто девятом году он женился на Камилле Симонардоттир, развелся в две тысячи четвертом, у него осталось двое детей. Успел также обзавестись русской подружкой. Это некая Таня Прохорова. Там была она?
— Пайпер не назвала имени, — ответил Бальдур. — Ну что же, работа проведена неплохая. Не думаю, что нам придется ехать за границу в расчете на помощь британской полиции в этом деле. Мы прежде всего должны выяснить, нет ли здесь исландского следа. Разумеется, если найдете что-то, сообщите мне.
Судя по тону, каким это все говорилось, инспектор был уверен в том, что они ничего не найдут.
Покинув кабинет Бальдура, Магнус сел за пустой стол в оперативном отделе. Он был действительно воодушевлен тем, что его наконец привлекли к участию в настоящем расследовании, хотя на данном этапе и несколько виртуально, ведь место преступления находилось на расстоянии в тысячу миль от них. Вигдис и Арни подошли ближе к нему, поняв, что Магнус собирается звонить в Лондон.
— Детектив Пайпер.
— Привет. Это Магнус Йонсон. Я из полицейского управления Рейкьявика.
Магнус поймал себя на том, что представился американским вариантом своей фамилии. Дело в том, что отца его звали Рагнар Йонссон в честь деда Йона, а он, соответственно, Магнус Рагнарссон. Все просто. Но когда он в двенадцатилетнем возрасте приехал в Штаты, чиновники не смогли смириться с тем, что он носит фамилию не отца и не матери, Маргрет Халлгримсдоттир. В общем, ему, как и многим иммигрантам до него, пришлось сменить фамилию на более приемлемую для американского уха. Так он стал Магнусом Йонсоном. По возвращении в Исландию Магнус стал называться Рагнарссоном, но это звучало странно, когда он говорил по-английски.
— Рада, что вы позвонили.
— Не возражаете, если я подключу вас к громкой связи? — спросил Магнус. — Здесь рядом мои коллеги — детективы Арни и Вигдис.
Магнус нажал кнопку на телефоне и положил трубку.
— Инспектор Бальдур изложил нам общие сведения об этом убийстве, но, может быть, вы сможете добавить какие-то детали к этому?
— Вы очень хорошо говорите по-английски, — заметила детектив Пайпер. — Лучше, чем ваш инспектор. Сомневаюсь в том, что он многое понял.
Магнус оглянулся на закрытую дверь кабинета Бальдура.
— Спасибо, — пробормотал он, едва удержавшись от язвительного замечания «и вы тоже». Насколько Магнус мог судить, у Пайпер было ярко выраженное лондонское произношение.
— Итак, — начала Пайпер. — Гуннарссон был убит ночью в среду, в двенадцать сорок пять. Получил в коридоре своего дома три пули в грудь из пистолета «ЗИГ-зауэр». Скончался до приезда «скорой помощи».
— Свидетели есть? — спросил Магнус.
— Его подружка лежала в постели. Сказала, что раздался звонок в дверь, Гуннарссон открыл. Она слышала, как он разговаривал с кем-то. Парадная дверь закрылась. Через несколько секунд раздались выстрелы, и дверь хлопнула снова. Потом раздалось тарахтение отъезжающего мотоцикла.
— Соседи это подтверждают?
— Да. Трое. Слышали выстрелы, вопли девицы и шум мотоцикла. Правда, один из них сказал, что это мог быть скутер. Мы получили видеозаписи с установленных там камер наружного наблюдения. В то время на Бромптон-роуд и Фулем-роуд, это главные улицы по обе стороны Онслоу-Гарденз, зафиксирован проезд нескольких мотоциклов. Теперь пытаемся их найти.
— Есть какой-то исландский след?
— Ничего определенного. Подружка говорит, что слышала, как Гуннарссон разговаривал с гостем на незнакомом языке. Это мог быть как раз исландский язык. Или русский. Или любой другой, кроме английского или испанского. Подружка, кстати, венесуэлка.