— Бальдуру это не понравится, — сказал Арни, когда Магнус положил трубку. — Английский детектив на его территории.
— Я позабочусь об этом, — успокоил коллегу Магнус.
Это могло, конечно, привести к некоторой потере времени, но все-таки хотелось пообщаться с настоящей англичанкой.
— Ну и что теперь? — спросила Вигдис.
Магнус откинулся на спинку стула и задумался. Весьма вероятно, что исландский след действительно существовал, требовалось тем не менее оставаться непредвзятыми, однако работать исходя из того, что такой след есть, чтобы не упустить его, когда он обнаружится.
Нужно было еще переговорить с целым рядом людей, ознакомиться не с одним досье. В данный же момент требовалось ответить на вопрос: что из уже ставшего известным настораживает?
— Арни?
— Да?
— Опиши еще раз обстоятельства смерти Габриэля Орна.
— Я уверен, что здесь нет никакой связи.
— Все-таки расскажи обо всем, о чем знаешь.
— Ладно, — заговорил Арни. — Это произошло в январе, на самом пике демонстраций. Наше управление в полном составе было поднято на ноги. Мы находились там, в оцеплении, даже детективы, работали круглые сутки. Все совершенно измотались.
В общем, дело было так. На берег в Стреймсвике, возле алюминиевого завода, вынесло тело. Голое. Одежду нашли в десяти километрах выше по течению, у городского аэродрома, возле велосипедной дорожки, идущей вдоль берега. Это был Габриэль Орн Бергссон. Оказалось, что, перед тем как пойти купаться, он отправил два сообщения о самоубийстве: одно матери, сразу поднявшей тревогу, другое — бывшей любовнице, Харпе Эйнарсдоттир, но та не делала никаких заявлений до следующего утра.
Я отправился опросить Харпу. Она сказала, что должна была встретиться с Орном в баре, но тот не пришел.
— И ты не поверил ей?
— У Харпы было алиби. Ее видели в баре поджидающей кого-то. Собственно говоря, у нее там произошла какая-то ссора.
— Почему?
Арни поморщился, напустив на себя еще более хмурый вид.
— Не знаю. Ничего конкретного. Вот почему я и сказал, что здесь нет никакой связи.
— Было точно установлено, что это самоубийство?
— Кажется, у патологоанатома были какие-то сомнения. И у Бальдура тоже. Но на них сильно нажали сверху.
— Почему?
— Это был период революционных изменений, — вступила в разговор Вигдис. — И проходили они мирно. Если бы Габриэль Орн был убит во время тех демонстраций, это придало бы ситуации совершенно иной оттенок. Политики, комиссар полиции — все жутко боялись, что происходящее совершенно выйдет из-под контроля. Все мы боялись.
— Арни, позволь сказать тебе кое-что, — обратился к коллеге Магнус. — Если чутье тебе что-то подсказывает, прислушайся к нему. Оно, конечно, может и подвести, но зачастую укажет на такую козырную улику, о какой ты и не мог мечтать.
Арни вздохнул.
— Ладно.
— Где живет эта Харпа?
— В Селтьярнарнесе. Позвонить ей, узнать, дома ли?
— Нет, Арни. Нагрянем к ней неожиданно.
Глава восьмая
Харпа жила в ряду однотипных домов белого цвета, обращенных фасадом к бухте. «Маленький, но достаточно дорогой для периода подъема деловой активности, — подумал Магнус. — Однако в настоящее время его стоимость резко упала».
Когда Харпа открыла дверь и Магнус взглянул на нее, у него сразу создалось вполне определенное впечатление, что девушка ждала визита полицейских. На секунду испугалась, потом довольно скверно изобразила удивление.
Судя по всему, она неумолимо приближалась к сорока, бледная, со светло-голубыми глазами и темными вьющимися волосами до плеч. Некогда была хорошенькой и, несомненно, снова могла похорошеть, но в данный момент выглядела напряженной, усталой. От уголков рта шли глубокие складки, брови разделяли два глубоких пореза. Магнус подумал, что на лице у нее слишком много косметики, потом понял, что чернота вокруг глаз вызвана крайней физической усталостью.
Арни назвал себя и представил Магнуса. Они разулись, прошли на кухню и увидели седого мужчину, стоявшего на коленях перед кудрявым маленьким мальчиком. Они возились с игрушечными машинами и ярким пластиковым многоэтажным гаражом.
Мужчина поднялся на ноги, страдальчески кривясь при этом. Он был невысоким, с широким загрубелым лицом, пересеченным морщинами. На вид ему было под семьдесят.
— Что это значит? — спросил он грубым хрипловатым голосом и, расправив плечи, взглянул в лицо детективам.
— Мы расследуем убийство Оскара Гуннарссона, — ответил Арни.