— Я ошиблась. У меня нет его фотографии.
— Оставьте, Харпа. Вам не скрыть от нас, как он выглядит. Его зовут Маркус, так ведь? Покажите нам его.
Харпа повозилась с кнопками телефона и протянула им фотографию улыбающегося мальчика, державшего в руках футбольный мяч. Судя по всему, фотосессия проходила на пляже с черным песком.
Магнус достал из кармана фотографию Оскара Гуннарссона и положил рядом с телефоном. Несмотря на разницу в возрасте, было ясно, что оба состояли в родстве. Тот же подбородок с ямочкой. Те же большие карие глаза.
Харпа поникла.
— Оскар знал? — спросил Магнус.
Харпа покачала головой.
— Я не говорила ему. И старалась, чтобы он не видел Маркуса. Не хотела, чтобы он знал.
— Почему?
— Мы провели всего одну ночь. Я была пьяна. Он тоже. Не хочу сказать, что он взял меня силой, но это было ошибкой. Мы никогда не упоминали об этом. Первые два раза, когда мы встречались в деловой обстановке, испытывали неловкость, а потом оба перестали придавать значение случившемуся, и я успокоилась. Разумеется, до тех пор, пока не обнаружила, что беременна.
— Догадывался ли он, что стал отцом?
— Может быть; мы никогда об этом не разговаривали. Знали мы друг друга не особенно хорошо, он понятия не имел о моей личной жизни. Собственно, она была не такой уж экстравагантной, как можно было подумать.
— А когда лишились работы, у вас не было искушения попросить денег у Оскара? — спросил Магнус.
— Нет, — ответила Харпа. — Не хотела, чтобы у Маркуса отцом был Оскар, как бы тот ни был богат. Нас ничто не связывало. И наверное, я не хотела делить сына с человеком, едва мне знакомым. — Она подалась вперед. — Пожалуйста, не говорите об этом никому. Не хочу, чтобы родители Оскара знали, что они дедушка с бабушкой. Может, это звучит неприятно, но я не хочу допускать в жизнь Маркуса посторонних людей.
— Сейчас не скажу, — ответил Маркус. — Насчет дальнейшего ничего не могу обещать. Это будет зависеть от того, что выявит следствие.
— Оно ничего не выявит, — с явным вызовом проговорила Харпа.
— В таком случае вам нечего беспокоиться.
— Вас уволили из «Одинсбанка», так ведь? — спросила Шарон.
— Да, — ответила Харпа.
— Вы считали Оскара виновным?
— Нет. Непосредственно нет.
— Как это понять?
— Ну, Оскар возглавлял лондонское отделение банка. Он очень активно расширял его, делал очень много заимствований на рынках долгосрочного кредита. Вот почему банк в конце концов обанкротился, а я потеряла работу.
— И кого же вы считаете непосредственно виновным? — спросил Магнус.
Харпа посмотрела ему в глаза. Потом опустила веки.
— О Господи, опять то же самое.
— Габриэля Орна?
Харпа кивнула.
— Я говорила вам.
Магнус взглянул на Шарон. Для основательного допроса Харпы было слишком рано. Помимо всего прочего, такие допросы должны вестись на исландском языке, чтобы показания были юридически значимы. И Бальдур будет недоволен подобной самодеятельностью. Но оставался последний вопрос, давно уже ждущий своего ответа.
— Харпа, где вы были в тот вечер, когда убили Оскара?
Она вздрогнула.
— Он был убит в Лондоне, так ведь?
Магнус кивнул.
— Так вот, я была в Исландии.
— Можете это доказать?
— Да, конечно. На другое утро я рано пришла на работу. Если угодно, можете справиться у Дисы.
Минут через сорок Магнус остановил машину у терминала аэропорта.
— Спасибо, что познакомил меня с Харпой, — проговорила Шарон, дотронувшись до его плеча. — Я признательна тебе за все твои хлопоты.
— На тот вечер алиби у нее бесспорное. Но мне кажется, какое-то отношение она к этому имеет. Я подумал, тебе следует знать ее версию — на тот случай если у вас что-то выявится.
— Оскар был интересным человеком.
— Здешняя пресса ненавидит его и его друзей банкиров.
— Мне это понятно. Но люди, хорошо знавшие Оскара, как будто благоговели перед ним.
— Насколько я понимаю, именно поэтому он и увлекал людей за собой. Он выглядел живым воплощением успеха. Но не могу отделаться от мысли, что именно поэтому и погиб.
— Хочешь сказать, что он заслуживал смерти?
— Нет-нет. Это не нам судить. И мне приходилось расследовать убийства гораздо более неприятных людей, чем Оскар; уверен, что и тебе тоже. Сам он никого не убивал, так ведь?
— Нет, но обанкротил всю страну. Он и его приятели.
— Да, но ведь Оскар и его друзья разрушили экономику не нарочно. Это не умысел — скорее несчастный случай на производстве. Непредумышленное убийство, непреднамеренное. Но люди садились в тюрьму и за непредумышленные преступные деяния.