«А не такая-то, собственно, это и мелочь, – думал я при этом, – Это больше пятнадцати бутылок водки. Две недели бухать можно…»
– Ивана Моисеевича очень жалко, – сменила она тему, – И он же, получается, снился мне в ту ночь, когда умер.
«И мне, получается, тоже», – подумал я.
– Интересно, что Петрович в курсе, что мы у него были в тот день, – продолжала удивляться Ася.
– Ничего интересного, – произнес я, – Половина Курганов, наверное, в курсе, что тут у них журналисты крутятся.
– Ну да, наверное, ты прав… И почему ты Татьяне звонить не хочешь? А вдруг она действительно что-то знает интересное?
– Не хочется, честно говорю. Во-первых, сомневаюсь, что она действительно что-то важное рассказать может, а во-вторых, меня оскорбляет ее пренебрежительное отношение к тебе, – откровенно признался я.
– А может ты действительно поверил, что она способна тебя приворожить? – ехидно предположила Ася.
– Конечно, – раздраженно ответил я, – Опять ты чушь болтаешь, Ася! Я тебе честно сказал, почему я не желаю с ней общаться. Что еще я добавить должен?
– Ну, как хочешь. Но я считаю, что все равно нужно ей позвонить обязательно.
– Будет видно, может быть и позвоню. Но только в самом крайнем случае, если больше зацепок никаких не останется…
День был испорчен. Идти уже никуда не хотелось, только ближе к вечеру Ася уговорила меня прогуляться по деревне. Встретили Ивановну, она попросила, чтобы я ей воды и дров нанес. Выполнил. Вернулись домой, доужинали, поболтали немного, легли спать…
Мне приснилось, как я иду по лесу. Один. В дом Анисима. Там Ася. Я тороплюсь. Откуда-то возникает Борис. Идет рядом. Начинает говорить: «Я очень тебе благодарен. И Динара тоже. Ей особенно тяжело, ведь она единственная женщина. Да, на очереди есть еще три, но я надеюсь, что до них дело не дойдет. Особенно, потому что среди них есть Ася. Многое зависит от тебя. Твоя способность впускать нас в себя тебе поможет, я попытаюсь помочь тоже. Остальным тяжелее это делать. Они уже давно здесь. Они забыли, что была жизнь. А я еще помню. Мы можем иногда покидать этот дом. Мы частично по-прежнему привязаны к своим прижизненным жилищам и к родным людям. Но как только мы уходим – нас обратно притаскивает. Он молился за нас. Привязал нас к дому, чтоб проще было отмолить. Чтоб мы не разбрелись. Тех, которые в курганах зарыты, он уже отмолил. Умер и увел их за собой. С нами так не смог сделать. Нас она держит. Хочет, чтоб мы ее вытянули. Но она крепко увязла. Тут может помочь только живой. Только ты. Ты должен ее найти…»
Потом еще что-то снилось, странное, страшное и неприятное. Маловажное – совсем не запомнилось, только ощущение некого омерзвления сохранилось…
Глава восемнадцатая
Третье октября.
Проснулся я со страшной головной болью, такой, что было даже больно двигаться. Кое как встал, вышел, покурил, после принял сразу две таблетки асперина, выпил кофе, слегка перекусил. Стало легче, но ощущение было такое, словно я не спал вовсе, хотя это было и не так.
На тот день у нас была запланирована поездка в Курганы, хотели встретиться с вдовой бывшего председателя сельсовета. Собрались, поехали.
На улице похолодало, шел дождь, дул неприятный ветер. В машине сильно потело лобовое стекло, манипуляции с печкой почему-то не помогали, один раз пришлось даже остановиться и протереть лобовуху тряпкой.
– А у отца твоего была машина? – спросил я зачем-то.
– Да была, – ответила Ася, – Но он продал ее, когда мамы не стало. Потом, правда, незадолго до случившегося с ним самим, задумался о покупке новой, но уже не успел…
Ася действительно помнила, где жил Андрей Григорьевич, нашли практически сразу. То был двухэтажный дом с мансардой и зеленой крышей из металочерепицы; дом, в принципе, был относительно скромным, но на фоне остальных, еще более скромных, он выглядел солидно, как барская усадьба, посреди холопских халуп. Калитка не была заперта, вошли во двор, позвонили в дверь. Около минуты никто не открывал. Наконец, дверь распахнулась, на пороге стояла высокая худая женщина лет пятидесяти, с повязанным в виде тюрбана полотенцем на голове, в длинном пестром халате. Предположительно, она только-только вышла из ванной.
– Здравствуйте, вы по какому вопросу? – обратилась она к нам удивленно.
– Здравствуйте, – начала Ася, – Вы, может быть, помните моего отца, Бориса Владимировича. Он с Андреем Григорьевичем был в приятельских отношениях.
– Честно говоря… – задумалась она, – А, это, наверное, он звонил недели две-три назад, да?
– Да, он, – подтвердила Ася.
– Понятно. Так, а зачем я вам понадобилась? – поинтересовалась она.