– Ну извини, – виновато ответил я, – Не удержался просто. Ведь это все серьезно очень, что они болтали про него. При этом Алексеевна сама же подозревает, что все эти слухи ложь, но продолжает, даже спустя столько лет, их распространять. Честно скажу, если бы я был на месте Анисима, то не знаю даже, что бы я сделал. Сжег бы всю деревню на хрен, наверное…
– Сергей, я с тобой согласна полностью, но будь, пожалуйста, сдержаннее, я тебя прошу. Ты ведь можешь это, я знаю. Пойми: будет очень плохо, если люди от нас закроются и перестанут с нами общаться. Мне кажется, что если бы ты сейчас промолчал, то Алексеевна нам бы больше всего рассказала.
– Ладно, Ася, – согласился я, – Отныне буду стараться контролировать себя…
Для Ивановны принес четыре охапки дров, настроил телевизор. Сели за стол. Снова пришлось напоминать про то, как нас зовут, опять Ивановной был сделан акцент на то, что Ася, якобы, казачка, вновь она нас сосватать друг другу попыталась, но Ася перебила ее; на мой взгляд, даже несколько бесцеремонно у нее это получилось.
– Ивановна, – громко обратилась к ней Ася, в тот самый момент, когда та рассуждала о том, как нам будет хорошо и работать вместе, и жить, и детей растить, – А расскажите, пожалуйста, про Тамару, которая раньше здесь жила.
– Якую Тамару?200 – переспросила удивленно Ивановна.
– Ну эту, которая была многодетной вдовой, которая еще к Анисиму клеилась, – пояснила Ася.
– А, зразумела! – воскликнула старушка, – А яе разве Тамарай звалі?.. Нешта я забылася… Ай, ну хай Тамара будзе… Дзеўка, як дзеўка. Трохі наглаватая была, але, каб ня гэтая гісторыя з Анісімам, то я бы нічога дзюжа дрэннага пра яе бы і не сказала. Но тое, што яна пра Анісіма з ягонай дачкой нагаварыла – гэта такое злачынства, што слоў не магу падабраць!201
– А вы не помните, при каких обстоятельствах она уезжала? – уже я вопрос задал.
– Гаварылі, што вырашыла збегчы ад Анісіма. Ён тады яе вельмі вінаваціў ва ўсім, што з дачкой ягонай здарылася. Пужаў яе, што яна паміраць будзе доўга, і спачатку ўсіх родных сваіх пахароць, а потым толькі сама. Гразіўся, памятаю, што не стане ні за яе, ні за яе родных маліцца, калі яны ўсе папаміраюць. Казаў, што будуць у сваіх могілках вечна ляжаць, ды усё адчуваць, а ён іх не пазавець к сабе…202
«Откуда она все это знает?» – подумал я, Ивановна тут же ответила:
– Ён сам, памятаю, казаў мне ўсё гэта. І што яна ад яго збегчы вырашыла, і што напрасна яна збегла, і што ўсё роўна ёй хана.203
– А что еще вам он рассказывал? – поинтересовалась Ася.
– Нешта казаў пра тое, што ніколі сам нікога не праклянаў, што людзі самі к сабе пракляцці чапляюць. Ну ён ужо тады ад гора нібыта ашалелы быў, яго паняць складана вельмі было. Дык ён жа яшчэ па-руску трошкі інакш гаварыў, неяк окаў. Я, напрыклад, не заўсёды ўсё зразумець магла з таго, што ён казаў. Вас разумею легка, а яго складана было.204
– А вот цыгане, которые здесь жили, – начал я, – Они с Анисимом общались?
– Амаль што, не, – ответила Ивановна, – Яны вельмі яго баяліся.205
– Так, а старшая цыганка ведь что-то там гадала, – припомнил я, – Может, как-то она высказывалась про эти места? Все-таки здесь поганцы жили, а потом кацапы…
– Я ўжо ня памятаю гэтага, дзетачкі. Што-та казала, але што – забылася.206
– То есть, она чувствовала, что здесь кругом что-то необычное, так? – продолжал я.
– Ну анягож, нешта адчувала. Калі не памыляюся, яна казала, што тут ёй лягчэй гадаецца ды варожыцца. А што, як, чаму – не памятаю ўжо. Дык столькі ж гадоў прайшло…207
– А не помните, как цыгане отнеслись к тому, что Анисим, когда дочь его пропала, начал тут всех проклятьями осыпать?
– Не, ня ведаю, – задумчиво ответила Ивановна, – Гэты цыганенак, што з Анісімавай дачкой сябраваў, дык ён дзюжа перажываў, што яна знікла. А што там астатнія лічылі – ня ведаю.208
– А похоронили Тишку, цыганенка этого, как он удавился, где? – поинтересовался я на всякий случай.
– У нас тут, як з Курганаў едзешь у нашу сторану – злева кладбішча, павінны былі бачыць яго.209
– Еще мы слышали, что тут, якобы, кацапское где-то кладбище было, – припомнил я.
– Да, было. Але яно трохі далей ад нас, перад Курганамі, справа. Цудам на тым месцы каўгаснае поле не зрабілі. А то засадзілі б жытам якім, а людзі б хлеб потым гэты елі. Неяк, адвёў божанька. Пры Грыгор’евічы, нашым мінулым прэдседацелі, што памер нядаўна, адгарадзілі тое месца, каб каровы не пасліся. Там, дарэчы, Анісіма і пахавалі…210
201
А, поняла!.. …А ее разве Тамарой звали?.. Что-то я забыла… Ай, ну пусть Тамара будет… Девка, как девка. Немного нагловатая была, но, если б не это история с Анисимом, то я бы ничего слишком плохого про нее и не сказала. Но то, что она про Анисима с его дочкой наговорила – это такое преступление, что слов не могу подобрать!
202
Говорили, что решила сбежать от Анисима. Он тогда ее очень винил во всем, что с дочкой его случилось. Пугал ее, что она помирать будет долго, и сразу всех родных своих похоронит, а потом только сама. Грозился, помню, что не станет ни за нее, ни за ее родных молиться, когда они все поумирают. Говорил, что будут в своих могилах вечно лежать, да все чувствовать, а он их не позовет к себе…
203
Он сам, помню, говорил все это мне. И что она от него убежать решила, и что напрасно она сбежала, и что все равно ей хана
204
Что-то говорил про то, что никогда сам никого не проклинал, что люди сами к себе проклятья цепляют. Ну он уже тогда от горя как будто шальной был, его понять сложно очень было. Так он же еще по-русски немного иначе говорил, как-то окал. Я, например, не всегда его понять могла из того, что он говорил. Вас понимаю легко, а его тяжело было.
207
Ну а то ж, что-то чувствовала. Если не ошибаюсь, она говорила, что тут ей легче гадается да ворожится. А что, как, почему – не помню уже. Так столько ж лет прошло…
208
Не, не знаю,… …Этот цыганенок, что с Анисимовой дочкой дружил, так он очень переживал, что она пропала. А что там остальные думали – не знаю
209
У нас тут, как из Курганов едешь в нашу сторону – слева кладбище, должны были видеть его.
210
Да, было. Но оно немного дальше от нас, перед Курганами, справа. Чудом на том месте колхозное поле не сделали. А то засадили бы житом каким, а люди б потом хлеб этот ели. Как-то, отвел боженька. При Григорьевиче, нашем прошлом председателе, что умер немного, отгородили то место, чтоб коровы не паслись. Там, кстати, Анисима и похоронили…